Самая красноречивая молитва есть та, в которой просто, от сердца излагается нужда пред любвеобильным Богом.
Молящийся только устами воздуху молится, а не Богу: Бог обращает внимание на ум, а не на слова, как люди.
Молитва, совершаемая с небрежением и леностию, – празднословие.
Молитвы наши большею частию бывают не услышаны или, как говорят, не доходят до Бога, потому что они не доходят и до нас самих – не исходят из нашей души, из нашего сердца.
Ты сам не слышишь своей молитвы; как же хочешь, чтобы Бог услышал твою молитву?
Или вы думаете, что Бог будет внимать молитве, которой вы сами не внимаете?
Действие на душу продолжительной, но невнимательной молитвы подобно действию обильного дождя на железную крышу, с которой сбегает вся вода, в каком бы количестве она ни пролилась, не производя на крышу никакого действия. Напротив того, внимательную молитву можно уподобить благотворному дождю, орошающему засеянное поле, дающему питание произрастениям и приготовляющему богатую жатву.
Развлечение и холодность во время молитвы, на которые все жалуются, почти всегда происходят от того, что мы начинаем наши молитвы без предварительного приготовления к ним. Земледелец бросает семена в поле на землю не прежде, как приготовив ее надлежащим образом. Намереваясь предстать пред важное лицо, у которого желаем испросить себе какую-либо милость, мы наперед обдумаем, что перед ним говорить будем. Тем более не должны мы являться пред Богом с молитвою без надлежащего приготовления.
Надобно очистить сперва самих себя, а потом уже беседовать с Чистым.
Только чистая душа изливает искренние молитвы к Богу.
Какими мы хотим быть во время молитвы, такими должны быть прежде времени молитвы. Дух наш во время своей молитвы необходимо получает настроение от предшествующего состояния и, молясь, возносится к небесному или погружается в земное теми же помыслами, какими занимался пред молитвою.
Как дым от тлеющей соломы беспокоит глаза, так и памятозлобие (и вообще все греховные страсти) – беспокоит ум во время молитвы.
То, чем бывает занята душа наша до молитвы, по необходимости приходит на память и во время продолжения ее. Посему, прежде начатия молитвы, мы должны поставлять себя в таком состоянии, в каком желаем находиться в продолжение ее.
Молись о самой молитве твоей, да будет тем, чем быть должна.
Истинная молитва состоит не в движении уст, не в преклонении колен и воздеянии рук; она должна быть излиянием и как бы тонким воскурением души пред Творцом; в этом смысле молитва внутренняя, не выражаемая словами, есть наилучшая, и этого совершенства в молитве мы должны достигать. Но кто же может молиться таким образом с первого раза, как только захочет; кто может вдруг перейти от рассеяния к самособранности, перенестись от земли на небо без предуготовления, без перехода? Потому-то молитва словесная и все, что соединяется с нею, – место и время, повторение одного и того же, разные внешние знаки, самое положение тела и прочее, – все это и составляет предуготовление, переход и, так сказать, священную гимнастику молитвы внутренней.
Начало молитвы состоит в том, чтобы отгонять приходящие помыслы при самом их появлении; средина же ее – в том, чтобы ум заключался в словах, которые произносим или помышляем; а совершенство молитвы есть восхождение ко Господу.
Во время молитвы, когда тело твое преклоняется к земле, душа твоя да восходит горе – к Богу.
Не оставляй молитвы, пока не увидишь, что огнь ее и вода слез промыслительно отошли от тебя. Может быть, во всю жизнь свою не получишь такого времени для прощения грехов.
Кто хочет услышан быть от Бога в молитвах своих, тот должен слушать Бога в заповедях Его.
Приими Законодателя Бога, и Он приимет тебя молящегося.
Послушание бывает за послушание. Если кто слушает Бога, и Бог того послушает.
Быть не может, чтобы когда человек слушает Бога, Бог не услышал человека; потому что Он недалеко от человека. Но наши, противные Ему желания (а тем более действия), препятствуют Ему слышать нас.
Бог не внимает молитве только такого человека, который оказывает сам невнимание, неуважение к Нему своим преслушанием повелений Божиих.