Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Через несколько мгновений после того, как Хепри скрылся, к ней вышел Менкауптах. Он сел рядом, не говоря ни слова, только смотря на жену в тревоге.

Он мог все слышать, все, что произошло между влюбленными. Меритамон было наплевать.

Менкауптах протянул руку к ее плечу, но затем убрал ее. Открыл рот, но так ничего и не сказал. Меритамон не удостоила его даже взглядом, и в конце концов ее муж поднялся и бесшумно ушел обратно в дом.

Меритамон, всхлипывая все реже, несколько мгновений смотрела на дверь дома. Потом она затихла совсем.

Она яростно утерла слезы, и вдруг ей захотелось плюнуть на то место, где только что сидел Менкауптах. Даже если бы он все еще сидел там, куда ее тянуло плюнуть, едва ли это переменило бы мужа и его отношение к ней…

“Я не хочу его, я его не уважаю. Я его презираю”.

Меритамон ничуть не стало стыдно за такие мысли. Она опять размазала слезы по лицу и, встав со скамейки, направилась к себе, мимо обеденного зала и мимо спальни Менкауптаха. Если бы он попался ей по дороге, она отбросила бы его пощечиной. Войдя в свою спальню, Меритамон кинулась на кровать и разрыдалась по-настоящему, глубоко и бурно.

========== Глава 70 ==========

Меритамон не стала выжидать.

Сама судьба, должно быть, послала ей сегодня Хепри: она узнала, насколько серьезна опасность, до того казавшаяся ей… далекой и ненастоящей. Меритамон не могла поверить, что брат позволит своей женщине повредить собственной сестре и племяннику. Хотя она уже знала, что Аменемхет убийца.

Каким образом выдворить из отцовского дома этих двоих… нет, троих, считая их сына? Каким образом восстановить против них прислугу и стражу?

“Это жестоко… жестоко”, - думала Меритамон, кружа по комнате, то стискивая руки, то сжимая ладонями потный лоб. Жестоко, бесспорно. А ее брат убил старого Уну – он поступил намного хуже, хотя Уну был только слугой. Меритамон всегда чувствовала, что убийство маленького человека ничуть не меньшее преступление, чем убийство господина; хотя ее с детства учили смотреть на слуг как на предметы домашнего обихода, любящий пример ее матери и собственное внутреннее чувство не позволяли Меритамон ослабеть или отупеть духовно.

“Я почти изменила мужу”, - подумала она.

Госпожа отбросила такие мысли – сейчас это не имело значения. А может, ошибкой было то, что она стала женой Менкауптаха? Ошибкой, которую нужно исправить?..

Потом, прошептала она. Ах, потом, сейчас так думать недопустимо.

Меритамон расчесала всклокоченные волосы, которые некрасиво обвисли, слипшись от пота; одернула платье, прилипшее под мышками, и направилась на поиски господина дома. Она поговорит с ним – он должен дать дельный совет.

В столовой свекра Меритамон уже не нашла; несколько смутившись, подумала, что второй хему нечер тоже женатый человек – наверное, он у жены. Но не время было медлить. Она направилась к покоям господина и, не задержавшись, вошла, не обращая внимания на осторожный протест слуги, стоявшего у дверей. Представшая ей в спальне картина изумила и испугала Меритамон; хотя ей это зрелище было очень хорошо знакомо. Слишком хорошо знакомо, чтобы не испугаться: научившись узнавать лик смерти, она стала пугаться ее едва еще слышных шагов…

Господин дома сидел над своей женой и сам, без помощи служанки, увлажнял ее лицо тряпицей, которую обмакивал в чашу. Свекровь тяжело дышала, лежа с закрытыми глазами и приоткрытым ртом; в складках на ее шее и открывшейся ложбинке между грудей скопился пот.

Меритамон замерла, но тут свекор почувствовал ее присутствие и обернулся.

- Что случилось, Меритамон? – спросил старый жрец.

Он улыбался, спокойной и доброй улыбкой.

- Что с госпожой? – воскликнула Меритамон.

- Ей стало нехорошо от жары, - все так же спокойно ответил он. – Заболело сердце. Это не удивляет и не пугает ни меня, ни ее, - пояснил второй хему нечер, увидев ужас невестки. – Мы уже стары, Меритамон.

Меритамон подумала, что в этом человеке больше внутренней силы, чем ей казалось до сих пор.

- Так зачем ты пришла? – повторил жрец.

Она кашлянула.

- Господин… я хотела бы поговорить с тобой, безотлагательно.

Безотлагательно? Разве может что-нибудь быть важнее болезни жены!

Но господин дома тут же поднялся.

- Пойдем.

Догадался, что их разговор жене слышать ни к чему.

Они вышли за дверь, прошли несколько шагов, оказавшись вдали от ушей как госпожи, так и слуг.

- Что случилось? – спросил господин дома, остановившись и повернувшись к Меритамон.

- Я узнала, - начала она; а потом отвернулась, чувствуя, что не может говорить о таком, глядя в глаза этому человеку, смущавшему ее своей идущей от сердца добродетелью.

- Я узнала, что мой брат женился на… простолюдинке, которая намного старше его, - сказала Меритамон, то снимая, то надевая на палец кольцо. – Я думаю, что эта женщина хочет завладеть наследством моего отца – с ними живет сын, которого она родила от Аменемхета…

Меритамон замолчала слишком поздно. Самой главной и более всего позорящей Неб-Амона тайны она не хотела разглашать; но теперь уже ничего нельзя было сделать. Ее свекор был достаточно умен. Он понял, что к чему.