Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Меритамон не сомневалась насчет того, какое обвинение ей предъявят – в покушении на царевну. Она пыталась гадать, как карается такое преступление, но потом перестала… мысли приходили одна ужаснее другой. Меритамон видела, как своих преступников карают жрецы, и этого было достаточно. Страх, душивший ее первые мгновения после того, как вестник приказал ей идти к царю, растекся по всему телу, лишая его тепла, сковывая движения. Дорога казалась бесконечной.

Вот наконец показались двери; в этот раз вестник не вошел вместе с наложницей, а остался за порогом – Меритамон подумала, что не только из почтения к уединению фараона: этот слуга радовался возможности спрятаться от царского гнева.

Она вошла. Взглянула перед собой, не видя ничего, и простерлась ниц; услышала тихий голос, приказавший ей подняться. Обычно Рамсес так не говорил – даже будучи в благодушном настроении, фараон говорил в полный голос. Сейчас его величество понизил голос от гнева…

Это был маленький приемный зал, похожий на тот, в котором Меритамон увидела его в первый раз. Рамсес сидел в таком же кресле-троне, и точно так же у его ног сидела Идут… одна. Зато за плечами царя стояли несколько его сановников, среди которых Меритамон не увидела Хорнахта. Начальник строительных работ попал в немилость? За что? Или это все… судьи, которые будут выносить ей приговор?..

- Сядь, у тебя такой вид, словно ты сейчас лишишься чувств, - так же тихо велел наложнице Рамсес. У нее подогнулись ноги, и женщина села, без удивления ощутив под собой подушку. Она могла сейчас думать только о своем властелине.

- Зачем ты звал меня, Великий Хор? – прошептала Меритамон, сцепив руки на беззащитном животе.

Рамсес смотрел на нее со своего трона холодно и безжалостно.

- Мне кажется, что склонность к изменам у вас в крови, - сказал его величество. – У всех жрецов Амона, и в особенности у твоей семьи. Ты беременна? – спросил фараон, не давая ей опомниться.

Меритамон приоткрыла рот. Кто? Кто ему сказал?..

- К-к… - начала она, и тут поймала взгляд Идут: женщина улыбалась ей, улыбкой, предназначенной ей одной. Меритамон почувствовала, будто у нее отнялась вся нижняя половина тела – если ей сейчас прикажут встать, она не сможет этого сделать…

- Ты будешь это отрицать? – спросил Рамсес.

Меритамон покачала головой.

- Вот эта госпожа, - фараон показал на Идут, не поворачиваясь к ней, - утверждает, будто ты изменила престолу Хора. Что ты изменила мне! Это преступление, которое карается смертью!..

При этих словах он повысил голос до крика и встал, показавшись Меритамон не меньше одной из своих колоссальных статуй, которые во славу царя воздвигались по всей стране.

Меритамон попыталась встать, и у нее ничего не получилось.

- Повелитель, это неправда, - пробормотала она. – Эта женщина лжет, она не может доказать моей вины…

- Эта женщина – царевна, моя дочь, - гневно пресек Рамсес ее слабые возражения. – Она принадлежит моему дому с рождения. А на тебе тень преступлений твоей семьи!..

- Почему Идут говорит, что я изменила тебе, Хор? – шепотом спросила Меритамон, пытаясь смотреть на царя. Но она не могла поднять глаз, чтобы встретиться с ним взглядом.

- Потому что ты лгала его величеству насчет своего состояния, - без спроса подала голос со своего места ее наглая соперница. – Потому что ты носишь ребенка уже несколько месяцев. Зачем это скрывать, если ты невиновна?

- Я уже вижу одну твою ложь, - сказал фараон, давя ее своим взглядом. – Ты говорила мне, что не беременна, всего месяц назад! Что это значит?..

- Отвечать! – крикнул он, видя, что наложница молчит. Меритамон подскочила на подушке, прикрывшись руками.

- Это…

Меритамон не смогла закончить.

- Это правда, - помогла ей Идут, улыбаясь. – Видишь, повелитель, у нее от страха отнялся язык.

- Да, это правда, - прошептала молодая женщина.

Она почувствовала, как стражники, стоявшие по сторонам трона, двинулись к ней. Рамсес молчал, собирая силы для страшного приговора… Вот сейчас эти грубые руки схватят ее за плечи, и тогда…

- Я не изменяла твоему величеству! – выкрикнула Меритамон, вскакивая на ноги. – Я беременна не от тебя, но я тебе не изменяла, Могучий Бык! Поверь мне!

Она повалилась на колени, одновременно пытаясь отдернуться от надвинувшихся на нее стражников.

- Прочь от нее! Что это значит? – крикнул Рамсес. – Ну?..

Стражники снова сделали движение к ней.

- Это ребенок моего мужа! – выкрикнула Меритамон, заливаясь слезами, чувствуя, что, может быть, в эту минуту предает Менкауптаха в руки палачей. – Это ребенок Менкауптаха!

Она повалилась с коленей назад, продолжая держать руки умоляюще сложенными перед грудью. Меритамон ничего не видела от слез, но вытянула шею, пытаясь разглядеть лицо царя. Она не видела его выражения, но Рамсес молчал.

Наконец он спросил:

- Почему ты отмалчивалась до сих пор?

- Я боялась гнева твоего величества… Боялась, что ты не поверишь…

- Я не сказал, что я тебе поверил, - прервал ее Рамсес, все тем же тихим угрожающим голосом, но теперь Меритамон слышала в нем сомнение.