Цветы для Элджернона

Отчет о проделанной работе № 16 14 Июля

День для поездки в «Уоррен» я выбрал неудачный: серое небо, моросит дождь, и этим, вероятно, вызвана депрессия, которая охватывает меня при воспоминании. А может, я себя просто обманываю и все дело в страхах, что меня могут снова туда отправить. Я одолжил машину Берта. Алиса изъявила желание меня сопровождать, но я должен был проделать это в одиночку. Фэй я ничего не сказал. Путешествие в сельхозугодья Уоррена на Лонг-Айленде заняло у меня полтора часа, и я без труда нашел это место: обширное серенькое поместье, примечательное разве что двумя бетонными столбами по бокам узкой проселочной дороги да отполированной медной табличкой с надписью: «Государственный приют Уоррена и тренировочная школа».

Дорожный указатель говорил: «15 миль в час», и я медленно рулил мимо серых блоков в поисках администрации.

Через луг в моем направлении двигался трактор. За рулем сидел мужчина, а сзади еще двое. Я высунулся в окно и спросил:

– Вы не подскажете, где находится офис мистера Уинслоу?

Водитель остановил трактор и показал направление:

– Больничный корпус. Поверните налево и держитесь правой стороны.

Глаз поймал парня сзади на тракторе, который держался за поручень и на меня таращился. Небритый, пустая улыбка. На голове по-детски надвинутая на глаза морская фуражка – для защиты от солнца, которого нет и в помине. Глаза расширенные, вопрошающие. Я отвел взгляд. Меня это напрягло… я вспомнил Чарли.

Старший психолог оказался почти юношей, что меня удивило. Высокий, сухощавый, с усталым лицом. А спокойные голубые глаза таили в себе силу, несмотря на его молодость.

Он провез меня по территории и показал рекреационный зал, больницу, школу, административные офисы и двухэтажные каменные строения, которые он назвал коттеджами, где живут пациенты.

– А забора вокруг «Уоррена» нет? – спросил я.

– Нет. Только входные ворота и живые изгороди для защиты от праздных зевак.

– Но какие существуют преграды, чтобы пациенты… не ушли… не покинули приют?

Он улыбнулся и пожал плечами:

– Да никаких. Кто-то уходит, но, как правило, возвращаются.

– И вы их не разыскиваете?

Он посмотрел на меня так, словно пытался понять, что кроется за моим вопросом.

– Да нет. Если они попадают в передрягу, мы узнаем об этом от горожан… или полиция доставляет их обратно.

– А если нет?

– Если мы ничего не слышим о них или от них, мы делаем вывод, что они ассимилировались. Вы должны понять, мистер Гордон: это не тюрьма. Да, мы должны в соответствии с государственным законом предпринимать разумные усилия для возвращения наших пациентов, но мы недостаточно оснащены, чтобы отследить передвижения четырех тысяч человек. Нас в основном покидают продвинутые люди с низким IQ, но таких немного. А к нам попадают персонажи с серьезными мозговыми нарушениями, нуждающиеся в строгой опеке. Люди продвинутые способны свободно перемещаться, и через какое-то время большинство, поняв, что там им ничего не светит, возвращается. Мир легко обходится без них, и они быстро прозревают.

Мы вышли из машины и заглянули в один из коттеджей. Стены из белой плитки и стойкий запах дезинфекции. Коридор привел нас в комнату отдыха, где семьдесят пять ребят сидели в ожидании колокольчика, зовущего на ланч. Мой взгляд сразу остановился на взрослом парне в углу, прижавшем к себе пятнадцатилетнего подростка. Когда мы переступили через порог, все повернулись в нашу сторону, а те, что посмелее, подошли вплотную и беззастенчиво уставились на меня.

– Расслабьтесь, – сказал старший психолог, видя мое напряженное лицо. – Они вас не тронут.

К нам подошла хозяйка помещения, пригожая ширококостная женщина в джинсовом фартуке поверх накрахмаленной белой юбки и с засученными рукавами рубашки. На поясе у нее висела связка ключей, позвякивавших при каждом шаге, и только когда она повернулась, я увидел, что левую сторону ее лица покрывало большое багровое родимое пятно.

– Не ожидала я, Рэй, сегодня такой компании, – сказала она. – Обычно ты приводишь гостей по четвергам.

– Тельма, это мистер Гордон из Бикмановского университета. Он бы хотел немного осмотреться и получить представление о том, чем мы здесь занимаемся. Я знаю, тебя это не напрягает. Для тебя – что один день, что другой…

– И не говори. – Она громко расхохоталась. – Но по средам мы переворачиваем матрасы. Запашок тот еще, так что лучше в четверг.

Она старалась держаться слева от меня, чтобы скрывать родимое пятно. Она показала мне спальню, прачечную, подсобки и обеденный зал с уже накрытыми столами в ожидании еды из кооператива. Рассказывая, она улыбалась, и ее лицо, а также убранные в пучок волосы делали ее похожей на танцовщицу Лотрека, и при этом она избегала прямых зрительных контактов. Я попытался себе представить, каково мне было бы здесь жить под ее присмотром.