Цветы для Элджернона

Я пошел по коридору мимо лестницы, которую часто видел в своих ночных кошмарах… Вот я поднимаюсь по длинной узкой лестнице, а бесы хватают меня за ноги и утаскивают в подвал, я пытаюсь кричать, но ничего, кроме мычания. Вроде глухонемых ребят в школе «Уоррен».

Мейерсы, домовладелец и его жена, жившие на втором этаже, всегда были со мной добры. Они давали мне конфеты и позволяли поиграть у них на кухне с домашней собакой. Я был бы рад с ними повидаться, но и без подсказок соседей я знал, что они давно умерли, а в их квартире живут незнакомые мне люди. Так что этот вариант был для меня исключен навсегда.

Дверь Розы оказалась запертой, и несколько секунд я постоял в нерешительности.

– Открой дверь.

В ответ я услышал визгливый лай собачонки, что застигло меня врасплох.

– Послушай, – продолжал я. – Я не сделаю тебе ничего худого, но я проделал большой путь и не уйду, пока мы не поговорим. Если ты мне не откроешь, я снесу дверь.

Я услышал, как она сказала: «Наппи, ш-ш-ш…Иди в спальню». А через мгновение щелкнул замок. Дверь открылась, Роза стояла на пороге и смотрела на меня.

– Ма, – тихо заговорил я. – Я ничего тебе не сделаю. Давай просто поговорим. Пойми, я уже не тот, каким был раньше. Я изменился. Я нормальный. Неужели ты не видишь? Я больше не умственно отсталый. Я не тупой. Я такой же, как все. Я нормальный… как ты, и Матт, и Норма.

Я говорил и говорил, лишь бы она не закрыла дверь. Надо ей все объяснить, в один присест.

– Мне сделали операцию, и я изменился, я стал другим, таким, как ты всегда мечтала. Ты же прочла в газетах? Новый научный эксперимент, меняющий умственные способности. Я первый, на ком это испытали. Понимаешь? Что ты на меня так смотришь? Я теперь умный. Умнее, чем Норма, или дядя Герман, или Матт. Я знаю то, чего не знают университетские профессора. Скажи что-нибудь! Ты можешь мной гордиться перед соседями. Меня уже не надо прятать в подвале, когда приходят гости. Расскажи, каким я был в раннем детстве, больше мне от тебя ничего не надо. Я не сделаю тебе больно. Я не испытываю к тебе зла. Мне важно лучше понять себя, пока не поздно. Пойми, я не стану полноценным человеком, пока не пойму себя, и ты единственная можешь мне в этом помочь. Позволь мне войти и посидеть с тобой недолго.

Не столько мои слова, сколько интонация действовала на нее гипнотически. Она не сводила с меня глаз. Я машинально вытащил из кармана раненую руку и сложил обе ладони в мольбе. Когда она увидела кровь, ее лицо смягчилось.

– Ты поранился… – Едва ли она испытывала ко мне жалость. Она бы так поступила с собакой, поранившей лапу, или с котом, пострадавшим в драке. Это была реакция не на то, что я ее Чарли, а вопреки.

– Заходи и промой рану. А я достану йод и бинт.

Я проследовал за ней к потрескавшейся раковине и гофрированному дренажному столу, над которым она часто мыла мне голову и руки после гуляния на заднем дворе, а также перед едой и перед сном. Она наблюдала за тем, как я заворачиваю рукава.

– Не надо было разбивать стекло. Домовладелец будет недоволен, а на замену у меня нет денег. – Словно потеряв терпение от того, как я это делаю, она забрала у меня мыло и сама принялась мыть мне руку. Я помалкивал, чтобы не разрушить чары. То и дело она цокала языком или вздыхала, приговаривая: – Чарли, Чарли, вечно ты во что-то влипаешь. Когда ты уже научишься сам заботиться о себе? – Она словно вернулась на двадцать пять лет назад, к своему маленькому Чарли, и готова была побороться за мое место под солнцем.

Смыв кровь и высушив мне руку бумажным полотенцем, она подняла на меня взгляд, и глаза ее округлились от испуга.

– Госсподи! – выдохнула она и попятилась.

Я снова заговорил в мягкой форме, урезонивая ее в том, что все нормально и что я не сделаю ей ничего плохого. Ее мысли блуждали где-то. Она окинула пространство рассеянным взглядом, потом прикрыла рот ладонью и, снова посмотрев на меня, простонала: – Какой же здесь беспорядок. Я ведь не ждала гостей. Какие окна грязные, сколько везде пыли.

– Ничего страшного, ма. Не переживай.

– Мне надо натереть воском пол. Чтобы он блестел. – Тут она заметила отпечатки пальцев на двери и, схватив тряпку, быстренько их стерла. Поймав на себе мой взгляд, она с озабоченным видом спросила: – Вы пришли по поводу счета за электричество?

Прежде чем я ответил «нет», она погрозила мне пальчиком:

– Я стараюсь оплачивать счет первого числа каждого месяца, но сейчас мой муж уехал из города по делам. Я всех предупредила, чтобы не беспокоились, моя дочь на этой неделе получит зарплату, и мы оплатим все счета. Так что зря вы меня побеспокоили из-за денег.

– Она ваш единственный ребенок? Других детей у вас нет?

Она вздрогнула и уставилась куда-то в пространство.

– У меня был мальчик. Такой умный, все матери мне завидовали. И тогда они наслали на него порчу. Они назвали это IQ, а я скажу так – дьявольщина. Если бы не это, он бы прославился. Он был очень умный… необыкновенный, как говорили знающие люди. Он мог стать гением…

Она взяла щетку для чистки.