Цветы лотоса в грязном пруду

Распрощавшись с главным редактором, Ямаока направился к лифту. На шестом этаже в кабину вошла Фумико. Она незамедлительно одарила его очаровательной улыбкой, и понимавший толк в женщинах инспектор не мог не отметить удивительной миловидности этой двадцатилетней девушки.

— Вам наверх? — спросил он, полагая, что Фумико возвращается на свое рабочее место.

— Нет, Ямаока-сан, вниз…

И заметив промелькнувшее в глазах Ямаоки удивление, она поспешила добавить:

— Сегодня у нас небольшое семейное торжество, и шеф отпустил меня!

— Что ж, — улыбнулся Ямаока, — от всей души по-здравляю вас и желаю вашей семье отличного здоровья!

— Спасибо, Ямаока-сан! — ответила явно польщенная Фумико. — Вы очень любезны!

А тот решил воспользоваться представившейся ему возможностью поговорить с секретаршей владельца «Утреннего Кодэ», которая наверняка знала о делах редакции куда больше своего шефа.

— Где вы живете, Фумико?

Девушка назвала район, противоположный тому, в который ему предстояло ехать. Но он дружески улыбнулся.

— Нам по пути!

— Вы знаете, Ямаока-сан, — сама начала разговор Фумико, — я до сих пор не могу поверить, что Хатакэямы больше нет! Просто не могу!

— А вы хорошо его знали? — искоса взглянул на нее Ямаока.

— Да как вам сказать? — пожала плечами Фумико. — Кто из нас может с уверенностью сказать, что хорошо знает того или иного человека?

— Да, — покачал головой Ямаока, — вы совершенно правы, Фумико! И все же?..

— Он был блестящим журналистом и, насколько мне казалось, хорошим человеком… Я ни разу не слышала, что он кого-то подставил. Иногда мне даже казалось, что он не от мира сего. А ведь он был журналистом, о которых говорят, что они… — Она замялась.

— Это вы насчет второй древнейшей профессии? — улыбнулся Ямаока.

— Да… но Хатакэяма никогда не шел против соб-ственной совести…

— В таком случае он, наверное, довольно часто ссорился с коллегами!

— Случалось…

— А с господином Юкидой он ладил?

— Видите ли, Ямаока-сан, — повернулась к нему девушка, — всю производственную работу с журналис-тами ведет главный редактор. Чтобы ссориться с владельцем газеты… у него просто не было точек соприкосновения…

— Но ведь вчера Хатакэяма говорил с Юкидой на повышенных тонах, — полувопросительно-полуутвердительно проговорил Ямаока, бросив взгляд на Фумико.

— А вам откуда это известно? — удивилась девушка.

— Так он мне сам сказал об этом! — соврал Ямао-ка. — Насколько я понял, разговор был у них довольно горячий… Да вы, наверное, и сами слышали?

— Нет, — покачала головой Фумико, — не слышала… Но видела!

— Как это понимать? — настала очередь Ямаоки удивиться. — Видели, но не слышали?

— Очень просто! Когда Хатакэяма появился в приемной, он был весел и даже, как мне показалось, чем-то возбужден. Пробыл он у шефа минут пятнадцать, а когда вышел, то поразил меня… Я никогда не видела его в таком расстроенном состоянии! Вот я и подумала, что у него произошла размолвка с шефом…

— А сам шеф? Вы видели его после этого разговора?

— Да… Как только Хатакэяма ушел, я зашла к нему. Он разговаривал по телефону и сделал мне знак подождать. Но и его лицо показалось мне озабоченным…

— Скажите, Фумико, — спросил Ямаока, — а эта встреча была запланирована?

— Да, — кивнула та головой. — В два часа Хатакэяма позвонил и попросил о встрече…

— Понятно, — равнодушно, словно не придавая никакого значения тому, что он только сейчас узнал, произнес Ямаока. — Работа есть работа! Мне тоже приходится иногда спорить с начальством!

— И как? — улыбнулась девушка. — Удается?

— С переменным успехом, — рассмеялся Ямаока. — Правда, успех чаще на стороне начальства!

Некоторое время он ехал молча. Потом Ямаока спросил:

— Скажите мне, Фумико, а были у Хатакэямы друзья? Или те, кто был с ним более близок, нежели остальные сотрудники?

— Из мужчин, — ответила после небольшой паузы девушка, — я таких, пожалуй, не знаю. А вот среди женщин…

Она смущенно взглянула на Ямаоку.

Понимая причину смущения девушки, Ямаока как можно серьезнее проговорил:

— Фумико, я спрашиваю не из праздного любопытства… Поэтому очень прошу вас быть со мной искренней, и поверьте, щепетильность здесь не уместна!

— Ее зовут Синако Тании… — сказала побежденная его красноречием Фумико. — Она часто приходила к нам в редакцию со статьями по истории Японии. Хатакэяма ей много помогал, поскольку с письмом у нее было не очень. Потом я услышала, что они стали вместе жить… Вот, собственно, и все…

— А где эта Синако работает?

— В Институте истории…

— Спасибо, Фумико, — сказал Ямаока, — вы мне очень помогли!

— Хорошо, если это так, — смущенно ответила девушка.

Всю оставшуюся дорогу Ямаока беззаботно болтал с Фумико на совершенно посторонние темы, и она то и дело посмеивалась над его шутками. Доставив ее прямо к дому, он еще раз пожелал здоровья всей ее семье и, развернувшись, поехал в противоположном направлении.

И хотя ему сегодня удалось побеседовать только с тремя представителями «Утреннего Кодэ», он был доволен. Теперь он точно знал, что владелец газеты ему лгал…

Ямаока припарковал свою машину недалеко от той самой бани, в которой мылся, выйдя из тюрьмы, Асао Мурата.