Цветы лотоса в грязном пруду

Тот сделал успокаивающий жест рукой. Ничего, мол, подожди!

Корнеев подождал. Но время своего ожидания он использовал весьма оригинально. Показав свое приобретение, он жестами предложил купить теперь у него. Сакамакэ улыбнулся и взглянул на сидевшего в углу человека.

— Сейчас попытается сунуть какую-нибудь поддельную икону или купленный в деревне самовар! — проговорил он, хорошо изучив привычки русских туристов. Потом, повернувшись к Корнееву, сказал одно из немногих ему известных русских слов. — Давай!

И Корнеев дал. Согнав с лица улыбку и холодно взглянув на японца, он вытащил из кармана пиджака плотный конверт и протянул его Сакамакэ. У него было сильное желание перефразировать незабвенного Остапа и спросить: «Ну, как самоварчик, доходит?» Но промолчал…

В конверте лежали две фотографии. На одной из них был изображен недавно погибший в горах Возный с… самим Сакамакэ, на другой — пришедшая к нему «товариса» с его бывшим компаньоном по контрабанде золотом. Намек был более чем прозрачен.

Судя по посерьезневшему лицу Сакамакэ, снимки произвели на него впечатление. Но уже очень быстро справившись с растерянностью, Сакамакэ улыбнулся и объяснил, что фотографии не покупает.

Кивнув, Корнеев взял со стола фотографии и, вложив их в конверт, молча вышел из кабинета.

— Насколько я понимаю, нам предлагают продолжить сотрудничество! — услышал он довольно громкий голос Сакамакэ, не боявшегося быть подслушанным.

Корнеев улыбнулся. Стучащему в дверь да откроют ее!

Глава 15

После побоища в монастыре лейтенант «Кавагиси-гуми» Ёритомо Иэнага ложился и вставал с одной мыслью: отомстить. И все свои надежды на месть он связывал с Арикатой Огавой. И когда тот позвонил ему и слабым от волнения голосом сообщил дату выхода катера, его радости не было границ.

Кроме самого Иэнаги, в операции принимал участие еще один человек. Сэйдзо Камата… И сейчас он вместе с ним сидел в небольшой лодке километрах в трех от берега.

Ночь выдалась как по заказу, и, судя по низкой облачности, прояснения не предвиделось.

— Эх, покурить бы сейчас! — мечтательно произнес сидевший на корме Камата.

Ёритомо взглянул на часы. Половина первого… До появления судна оставалось около получаса.

— Очень хочется?

— Еще как! — сплюнув становившуюся вязкой от мысли о сигарете слюну за борт, ответил тот.

— Тогда покури! — разрешил лейтенант, никогда не понимавший пристрастия людей к табаку.

— Спасибо! — обрадованно воскликнул Камата.

Он укрылся пиджаком и прикурил. Иэнага брезгливо отогнал доходивший до него дым. Нет, ему никогда не понять этого удовольствия…

— И охота тебе травиться такой гадостью? — не выдержал Иэнага, когда Камата бросил окурок в море.

— Что делать? — слабо улыбнулся Камата. — Привык!

— Что делать? — с презрением повторил Иэнага. — Как привык, так и отвыкнешь!

— Ну, не скажи! — возразил Камата. — Не так-то просто!

Инага только пожал плечами. Да и что ответить человеку, для которого привычка так много значила в жизни?

— Наверное, я бы бросил курить, — в голосе Каматы послышались грустные нотки, — если бы не Таэко…

Не понимая, о ком идет речь, Ёритомо вопросительно взглянул на него. И, к своему удивлению, увидел в глазах помощника затаенную боль.

— Таэко была моей женщиной, — пояснил тот. — Я хотел на ней жениться…

— И что же тебе помешало? — спросил Ёритомо только для того, чтобы хоть что-нибудь спросить.

Сказать по правде, его мало интересовали чужие страдания и чувства. Сделавший все для того, чтобы избавиться от собственных, он уже не мог сострадать. И слово «чувствительность» было для него равно слову «слабость». А слабости он не прощал. Никому. Мужчина должен быть сильным и безжалостным…

— Ты знаешь, как я попал в семью? — спросил Камата.

— Нет!

— В предпоследний раз, — начал свое повествование Камата, — я получил два года за драку в ресторане… В тюрьме я сошелся с двумя парнями. Они освободились на месяц раньше меня. И когда сказали, что намерены побывать в Кодэ, я попросил их зайти к Таэко…

Камата умолк, погруженный в тяжелые воспоминания. И когда Ёритомо подумал, что тот уже не заговорит, продолжал:

— Привет они ей передали, — с каким-то надрывом сказал он, — а заодно и изнасиловали…

— Изнасиловали? — удивленно взглянул на Камату не ожидавший такого поворота Иэнага.

— Да, — тяжело вздохнул тот, — изнасиловали… А когда я вернулся, в живых ее уже не было…

— Они убили ее? — уже с интересом спросил лейтенант.

— Нет, — горько покачал головой Камата, — она сама наложила на себя руки… А мне оставила письмо, в котором просила прощения за то, что не смогла дождаться меня такой, какой я ее оставил!

Камата замолчал. Он испытывал огромное желание снова закурить. Подавив его, продолжал:

— Я потратил год на поиски и встретил их в Осаке. Я хотел убить их, но решил, что это будет слишком просто… Да и что такое смерть? Мгновение… А я хотел, чтобы они помучились. И они мучаются до сих пор! Позже, уже в тюрьме, на меня вышли люди из «Кавагиси-гуми». И я не жалею, — с каким-то вызовом воскликнул он, — что стал членом нашей семьи! Раз у меня не стало своей собственной, то я…