Цветы над адом

— Я подойду поближе, — сказала Тереза. — А ты стой здесь и не спускай с него глаз.

Теперь Эрбан был в нескольких метрах от нее. В людской толчее то тут, то там всплывало его лицо. Порой он пропадал из виду, а потом снова выныривал то спереди, то сбоку. Тереза гадала, как скоро закончится этот странный танец.

Внезапно в толпе раздались оглушительные хлопки и поднялась паника. Крича и толкаясь, людской поток хлынул прочь с площади, подхватив и ее. Терезе казалось, будто она плывет против течения.

— Кто-то запустил петарды, — доложил по рации Де Карли.

Марини спустился в толпу и попытался навести порядок, объяснив причину шума. И все же толпа угомонилась только через несколько минут.

Тереза за это время упустила из виду подозреваемого.

— Я его не вижу, — рявкнула она в рацию чертыхаясь.

— А я вижу, — отозвался Марини. — Подозреваемый идет в сторону церкви. Он уходит. Думаю, с добычей. Он что-то прячет под одеждой и придерживает руками.

Тереза привстала на цыпочки, но из-за толпившихся вокруг людей ничего не смогла рассмотреть.

— Иди за ним! Я догоню, как только смогу, — прокричала она.

Вызвав подкрепление, Тереза приказала никого не выпускать из деревни. Блокпосты установили еще до начала праздника. Затем она обратилась к Марини:

— Ты его не упустил?

— Нет. Он возле церкви.

— Смотри не вспугни его. Я скоро.

Благодаря усилиям Кнауса и его людей толпа поредела, и Тереза догнала Марини. Лукас Эрбан был всего в десяти метрах впереди. Он шел скорым шагом, видимо, торопился. Раз-другой он настороженно обернулся.

— Он нас засек, — проговорила Тереза.

Вдруг Эрбан бросился наутек. Марини догнал его за пару секунд и схватил за шиворот. Эрбан споткнулся, упал на землю и обезумевшим взглядом окинул свой раздутый как барабан живот. Под верхней одеждой что-то было.

— Комиссар!

К ним подбежал запыхавшийся Де Карли.

— Пропал ребенок! — воскликнул он. — Его украли прямо из коляски, когда мать на минуту отвлеклась.

Тереза посмотрела на Эрбана и его неестественно огромный живот. Распахнула полы пальто и застыла на месте.

— Я нашел это на земле! Клянусь! — божился Эрбан.

Он украл фотоаппарат и женскую сумочку. Ребенок же словно в воздухе растворился.

53

Тереза проснулась от собственного крика. Дышалось с трудом, шея, как и все тело, затекла. Под щекой лежал открытый дневник. Подняв голову, она почувствовала, как в груди бешено колотится сердце. Острая боль пронзила поясницу: сон сморил ее прямо на рабочем месте. Судорожно сглотнув, она поняла, что в горле пересохло, а губы запеклись. Нужно было срочно выпить воды.

Прошло несколько секунд, прежде чем она сообразила, где находится, и растерянно огляделась: в кабинете для совещаний в полицейском участке Травени никого не было, свет едва горел. На вешалке висел берет Кнауса, а рядом — куртка Марини.

В полном смятении Тереза взглянула на часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого, значит, она проспала не менее получаса. Кто-то набросил ей на плечи куртку.

Разозлившись на себя за столь непростительную слабость, она ощутила стыд: что о ней подумают подчиненные? Взглянула на дневник и почувствовала, как щеки стали пунцовыми. Если кто-то прочитал содержимое и прознал о ее физическом и моральном состоянии — ей конец! Однако беспокоиться не стоило — дневник был открыт на странице с записями, сделанными наспех по текущему делу.

Вздохнув с облегчением, она закрыла руками лицо и с удивлением обнаружила, что плакала во сне. Когда она вспомнила разбудивший ее кошмар, ко рту подступила тошнота, а из глаз чуть снова не покатились слезы.

— Господи, — обессиленно пробормотала она.

Руки сами опустились на живот в попытке отыскать то ощущение, которое со временем не исчезало и постоянно напоминало о себе.

Как такое забудешь?

Во сне она ощущала, как ребенок легонько толкается у нее в утробе. Проводя по животу рукой, она чувствовала его тепло. Ощущение было настолько явственным, будто кто-то и вправду прикасался к ней изнутри. Она отдала бы все на свете, лишь бы это происходило наяву.

Сон обернулся сущим кошмаром, когда Тереза почувствовала, как кто-то хочет отнять у нее ребенка. В этот момент она с криком проснулась.

Тереза поднялась на ноги, после кошмарного сна ей было трудно дышать. Вытерев остатки слез тыльной стороной ладони, она глубоко вздохнула.

Сейчас был неподходящий момент, чтобы оплакивать самую большую в жизни потерю.

Тут она услышала, как из коридора доносится какой-то шум. От звука вскриков, переросших в безудержный плач, сон как рукой сняло.

Тереза догадалась, что за дверью в отчаянии рыдает мать похищенного ребенка.

Она прислонилась лбом к стене и закрыла глаза. Эти крики острым клинком проникали прямо в сердце, не давая возможности выстроить хоть какую-нибудь спасительную преграду. Так кричала во сне и она.

Ребенка украли не у нее, а у другой женщины, которая находилась там, за стеной, и она — Тереза в том не сомневалась — скорее предпочла бы умереть сама, чем потерять самое дорогое.