Цветы над адом

Марини разложил перед ней на столе бумаги. Терезе хватило одного взгляда, чтобы догадаться: поисковым бригадам для осмотра окрестностей придется рассредоточиться на слишком большой территории.

Не имея подсказки, какой-нибудь привязки к местности, это было все равно что бросить монетку в океан, а потом пытаться выловить ее рыбацкой сетью.

— Сколько их? — спросила Тереза.

— Больше сотни.

— А совсем заброшенных? Остановимся на них.

— Таких большинство.

— Без дронов не обойтись. Позвони в участок, узнай, когда их доставят.

— Сейчас узнаю.

Вопросы и ответы следовали друг за другом как по команде. Оба понимали, что время сомнений миновало. Если хоть кто-то засомневается в успехе операции, это отразится на остальных членах команды и разорвет прочную цепь, которая должна протянуться по долине через горы прямо к ребенку, чтобы вернуть его домой. Тереза нуждалась в каждом из них, в каждом звене этой крепкой цепи.

Она посмотрела на Марини.

— Мы его найдем, — решительно заявила она.

Тот кивнул — твердо, без колебаний. Он понял.

Тереза взяла в руки дневник. Нужно вести записи, даже если порой это занятие становится в тягость и кажется пустой тратой времени. Нужно следовать методу и придерживаться правил, дабы выяснить, в каком направлении и с какой скоростью меняется ее состояние. Только благодаря дневнику она вспомнила, как повредила руку. Ей не хотелось верить, что пришел тот миг, когда она начала забывать собственную жизнь. Поэтому она упорно твердила, что всему виной отчаяние и изнеможение последних дней.

Внезапно проснувшись в состоянии полной растерянности, она не могла взять в толк, вызвана ли ее слабость только усталостью или чем-то еще. Может быть, тело умоляло ее не нестись вперед сломя голову и найти время для жизни вне службы.

Она держала дневник в руках, уставившись на последние заметки, сделанные впопыхах в состоянии полудремы.

Она не помнила, как их писала. Слова совершенно выветрились из памяти. При чтении этих строк у нее создалось странное впечатление, будто их писал кто-то другой, сидящий у нее внутри. И этот кто-то хотел ей помочь.

— Что-то не так? — поинтересовался Марини.

— Все не так, кроме одного, — ответила она, улыбнувшись. Сердце учащенно забилось. Впервые она перестала бояться того, что с ней происходит. — Дети, — произнесла она. Это было последнее, что она написала, прежде чем ее сморил сон.

— Не понимаю.

Она тоже ничего не поняла, впервые прочитав это слово, но теперь догадка, которую ее подсознание выудило, пока она дремала, обрела четкие очертания.

— Похоже, этой ночью я неплохо поработала, — пояснила она, захлопнув дневник. — Первая жертва — отец Диего Валента, вторая — мама Лючии Кравина. Думаю, Диего и Лючия учатся в одном классе.

— Скорее всего, в Травени только один класс для детей такого возраста. Полагаете, тут есть связь? Но при чем здесь мужчина, на которого напали в лесу?

— Абрамо Визель работал школьным сторожем. Диего жаловался, что тот обижает его товарища.

— У похищенного малыша есть старший брат, Матиас, сверстник Диего и Лючии, — добавил Марини.

— Случайность? Быть может, особенно в такой деревушке.

— Если как следует вдуматься, то Давид Кнаус тоже связан со школой. Мы видели его с дружками около выхода, они чуть не передавили детей.

И действительно, хотя Тереза полагала, что та четверка не имеет отношения к делу.

— Преступник отобрал органы чувств у первой, второй и четвертой жертвы, — проговорила она. — Ясно как день, что нападение на сына Кнауса он не планировал. Оно не вписывается в общую картину.

Подойдя к окну, Тереза сначала открыла, а затем захлопнула записную книжку. Ее мозг лихорадочно работал.

— Серийный убийца может годами никак не проявлять себя. Потом какое-то событие — увольнение, развод, унижение — выпускает как джинна из бутылки его желание убивать, которое появляется отнюдь не с бухты-барахты, — размышляла она. — Всегда есть переломный момент, но из-за того, что убийца — психопат, докопаться до мотива всегда нелегко: кажется, что его попросту нет.

— Возможно, нам стоит поискать событие, которое запустило серию убийств в нашем деле? — предложил Марини.

Тереза удивленно обернулась.

— Инспектор, наконец-то я слышу слова настоящего полицейского! — съязвила она. — Ты подтянул предмет?

Он с обидой посмотрел на нее.

— Может, хватит?

В дверях показался Де Карли.

— Комиссар, на границе задержали отца Лючии Кравина. Его везут сюда.

Данте Кравина был сельским парнем с замашками городского. На допросе он заявил Терезе, что решил пуститься в бега из-за давних проблем с законом. Его не единожды привлекали за распространение наркотиков.

— Я просто не хотел очутиться за решеткой из-за пары пакетиков дури, — пояснил он, словно бросить дочку без присмотра было пустяком.

— Вы заставили ребенка вымыть весь дом, чтобы мы не нашли следов наркотика? — спросила она.

— Да.

— А сами тем временем вымыли машину жены.

— Да.

— Вы о ней не беспокоились?

Тот передернул плечами, стыдливо потупив глаза.

— А что я мог сделать?