Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию

Если в конце 1960‐х волосы доходили лишь до плеч, то в начале 1970‐х хипповские лидеры, такие как Солнце или Саша Пеннанен, были знамениты своими гривами длиной почти до талии. Алексей Фрумкин вспоминает: «Для них — для Светы Марковой, для Саши, для Офелии — очень много значил внешний вид. Особенно волосы. Для Сашки много значило — у него волосы были до пояса. Вообще много в движении хиппи определялось длиной волос. Для нас была трагедия, когда нас стригли в дурдомах. Ты был как Самсон, теряющий свою силу»[861]. Длинные волосы были противоядием не только от официальных ограничений, но и от пустословия других представителей богемы, включая художников, с которыми хиппи часто пересекались. Сергей Батоврин уверяет, что Офелия придумала меткое выражение: «Пока вы рассуждаете о природе искусства, вы бросаетесь словами. А мы — мы сидим на берегу и слушаем, как растут волосы»[862]. Длинные волосы также были невероятно скандальной и бунтарской вещью в глазах властей. Длинные волосы у мужчин отрицали всю суть советской маскулинности, в основе которой лежали мужская отвага и военная дисциплина. Они нарушали гендерные границы, священные для советских послевоенных норм. И наибольшую обеспокоенность вызывал тот факт, что, в отличие от американских джинсов, длинные волосы не нуждались в хороших связях, контрабанде или большом количестве денег, что ограничило бы проблему небольшим кругом элиты. Никакая борьба со спекулянтами, контрабандой и фарцовщиками, пристающими к иностранцам, не спасала Советских Союз от длинных волос. Для них требовалось только желание отличаться. Длинные волосы были беспримесным сопротивлением. Именно волосы объединяли молодых людей по всему миру. Они были незаменимым общим знаменателем: не случайно и в Соединенных Штатах первый значительный культурный проект, описывающий сопротивление хиппи нормам большинства, назывался Hair — «Волосы»[863].

Ил. 69. Алик Олисевич, хиппи из Львова, примерно 1978 год. Фото из коллекции Музея Венде, Лос-Анджелес

В Советском Союзе слово «волосатые» вскоре стало синонимом слова «хиппи», а в некоторых случаях даже заменило его. Когда Офелию с группой ее друзей в 1975 году позвали принять участие в получившей официальное разрешение нонконформистской выставке на территории ВДНХ, она решила назвать свой художественный коллектив «Волосы». На хипповском флаге, изготовленном для выставки, она вышила фразу «Make hair everywhere», намекая на то, что сами хиппи рассматривали волосы скорее как предмет, а не как часть тела. Эта надпись, сделанная на джинсовой заплатке в виде облака, была главным элементом флага, еще раз подчеркивая центральное значение этих двух вещей для хипповского самоопределения[864]. Годом ранее, во время выставки в Измайлове в 1974 году, Света Маркова представила картину, на которой у планеты Земля росли волосы, а шприцем ей делали «инъекцию любви». Картина Саши Пеннанена по соседству демонстрировала человеческое лицо с двумя огромными глазами, также заросшее волосами. Фотограф Игорь Пальмин запечатлел посетителей выставки — обычных советских граждан с аккуратными стрижками, которые с неподдельным интересом разглядывали эти две картины. Это выглядело как встреча двух разных видов живых существ[865].

Советские власти только усиливали любовь хиппи к длинным распущенным волосам, одновременно ругая их и жестоко за них преследуя. Журнал «Крокодил» почти каждую неделю размещал карикатуры на длинноволосую молодежь, высмеивая прически, мешающие зрению и сковывающие движения, намекая на недалекий ум владельцев длинных грив. Однако большая часть ядовитой официальной сатиры на длинные волосы была направлена против размывания гендерных стереотипов. Поэтому волосы (и их владельцы) становились самой частой жертвой комсомольских дружин и милицейских патрулей, которые арестовывали хиппи на улице, в большинстве случаев не имея на то никаких законных оснований. Видимо, они воспроизвели традицию 1950‐х, когда стиляги лишались своих челок-причесок а-ля Элвис. По свидетельству Ольги Кузнецовой, таллинская полиция была известна тем, что, следуя безжалостной симметрии уничтожения, отрезала волосы сверху и штаны снизу[866]. Таким образом они не только уничтожали два важных хипповских атрибута, но и ликвидировали кросс-гендерную черту хиппи, а именно мужчин, похожих на женщин. (Одержимость режима «настоящей» маскулинностью приводила к тому, что мужчины-хиппи подвергались на улицах большему риску, но это также обеспечивало их большим авторитетом и более простой самоидентификацией, тогда как девушкам-хиппи приходилось прилагать больше усилий, чтобы доказать, что они действительно «хиппи».) Убрав длинные волосы и брюки-клеш, власти также лишали фигуры хиппи всего струящегося и причудливого, оставляя лишь голые элементы, тем самым превращая хиппи в их антагонистов — обычных советских граждан.