Цветы в зеркале

— Да, надписывал-то я, — ответил Бянь Бинь, смеясь, и затем спросил: — Ну, а проверил я ваши работы неплохо? Ведь каждое удачно написанное место я отметил и не оставил без внимания. Не правда ли? Это уж моя обычная манера просматривать сочинения, и надеюсь, что я вас ничем не обидел.

При последних словах Цзы-чжи зарделась, но тут же шутливым тоном сказала Бянь Биню:

— И вы еще спрашиваете, не обидели ли! А кто меня посадил на красное кресло{491}? Нет уж, этого я вам так не прощу.

Бянь Бинь рассмеялся.

— Так это, оказывается, на твоем сочинении я написал «тридцать третья». А я и не обратил внимания, что это твое, даже и тогда, когда сняли наклейки с фамилий. Досадно, досадно! Как же это я удружил тебе последнее место? И, главное, ведь я все время собирался поставить тебя в число первых.

— Ну-да, знаю я эти красивые слова, когда уже все равно ничего нельзя сделать, — притворно обиженным тоном заявила Цзы-чжи. — За них я теперь и спасибо не скажу.

Тут девушки не удержались и дружно рассмеялись.

Когда обряд приветствия был закончен, девушки стали просить, чтобы вышла жена Бянь Биня. Они хотели поклониться и ей. Бянь Биню ничего не оставалось, как пригласить жену. Наконец, когда с поклонами и приветствиями было покончено, Бянь Бинь велел дочерям и племянницам угостить всех их подруг.

— Правда, сегодня приготовлен лишь самый обыкновенный обед, — сказал он, обращаясь ко всем девицам. — Но на днях я пошлю всем особое приглашение, и тогда мы как следует отметим это торжество. А теперь, извините, я должен покинуть вас.

Выйдя из гостиной, Бянь Бинь тут же велел прислуге вернуть девицам их подношения и впредь не принимать от них никаких подарков. «Захотят, — пусть лучше нарисуют что-нибудь на память, надпишут веера, или еще что-нибудь в этом роде», — рассуждал про себя Бянь Бинь.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

* * *

Вслед за Бянь Бинем вскоре ушла и его жена, предоставив гостей самим себе. Но не успели девушки занять места за столом, как им доложили, что государыня желает вручить девицам в качестве подарка письменные принадлежности и приглашает всех во дворец. Слуги передали также, что государыня желает видеть лично Жо-хуа и собирается с ней о чем-то поговорить. Девушкам пришлось немедленно покинуть дом Бянь Биня и отправиться во дворец. Государыня приняла их в большом зале. Когда все поклонились ей и стали по обе стороны от трона, Жо-хуа подошла к государыне, опустилась перед нею на колени и доложила:

— Верноподданная ваша Инь Жо-хуа явилась по вашему приказанию.

— Я только что получила письмо от вашего государя и говорила с его посланцем, — сказала государыня, обращаясь к Жо-хуа. — Только теперь я и узнала, кто вы такая и каким образом оказались в нашей стране. Отец ваш, правитель царства Женщин, просит меня вернуть вас домой. Я решила пожаловать вам княжеский титул и отправить вас вместе с посланцем, который приехал за вами на летающей колеснице. Вот письмо вашего отца. Прочтите его.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Жо-хуа прочла письмо и заплакала.

Но согласилась ли Жо-хуа вернуться на родину, выяснится в следующей главе.

Глава 68

Указом императорским девицы
   на должность назначаются почетную.
Любезным приглашением наставник
   красавиц созывает всех на пир.

Итак, Жо-хуа стояла перед государыней и плакала. Наконец, утирая слезы, она сказала:

— Как же я могу уехать, не проявив на деле моей искренней благодарности за оказанную вами милость и за звание цайнюй, которое вы мне пожаловали. Кроме того, мне было бы просто тяжело уезжать из Поднебесной империи, где я живу уже два года. Я здесь видела одно лишь хорошее и многим обязана вашей стране. Да и что ждет меня на родине? В нашей стране и сейчас еще не совсем спокойно: опасность может подстерегать меня там на каждом шагу, и я вовсе не уверена, что останусь жива, если вернусь туда. Мне уже пришлось там кое-что изведать и не хочется самой теперь лезть в петлю. Прошу вас внять моей мольбе! Отправьте посла назад и тем самым уберегите меня от гибели. А я с этого дня буду считать, что каждый час моей жизни дарован вами. Молю вас, пожалейте меня!

При этих словах Жо-хуа повалилась в ноги государыне и, кланяясь ей, снова залилась слезами.

Надо сказать, что государыне в душе вовсе не хотелось поступать против воли Жо-хуа, которая полюбилась ей за ее ученость. Но все дело было в том, что императрица получила через посланца много ценных подарков от правителя царства Женщин. А так как дары дороже дарований — от них было не так-то легко отказаться — и императрица стала уговаривать Жо-хуа вернуться на родину: