Цветы жизни (СИ)

Я опустил взгляд, гадая, можно ли будет из этих потенциальных, к чертям не нужных мне встреч извлечь какую-нибудь выгоду. При том, что сейчас мы говорили с ним относительно ровно, мне с трудом представлялось, что мы сможем с ним нормально общаться. По шкале от моего папани до Сноука, Люк оказался в тот момент где-то посередине: я не лишал его надежды, но и отдавать за просто так такой жирный и ценный кусок не спешил.

— Допустим… Но при чём здесь Рей? — никак не унимался я, не в силах разгадать, зачем дядя вообще взглянул в её сторону.

— Моя помощь Рей, твоему самому близкому и любимому человеку — это не более, чем попытка уплатить мой долг тебе, — сила и усталость во взгляде Люка не позволили мне отвернуться или закатить глаза, прося выслушать до конца. — К сожалению, я не обладаю достаточной властью, чтобы дать тебе что-то большее, чем доброе общение и личные встречи, как и не в силах исправить наше с тобой прошлое, то, что мы не знали друг друга все эти годы. Но я понимаю твои волнения о судьбе этой девочки, об её счастье и будущем. Ты заботился о ней как никто и никогда и всё ещё любишь. Поверь, у меня нет цели испугать и причинить тебе боль тем, что собираюсь увезти Рей дальше от тебя, как раз наоборот! Как я и подчёркивал, это случится только с твоего полного согласия. Если позволишь, я постараюсь посещать тебя так часто, как только смогу, чтобы получить его и чтобы ты со спокойной душой поверил мне, избавившись от страха за Рей. Да, сейчас я для тебя чужак, но со временем, уверен, ты поймёшь, что я не желаю ни ей, ни тебе ничего, кроме добра, только чтобы вам обоим жилось спокойнее, насколько это возможно с моей помощью. Те внимание и забота, которые должны были предназначаться тебе, и которые я не дал тебе в своё время, я хотел бы дать той, о ком ты печёшься, но сейчас, увы, не в силах позаботиться лично. Бен, — Люк склонился ближе к прозрачной перегородке, — ты сможешь жить, не боясь за её жизнь, а я буду знать, что сделал всё, чтобы хотя бы отчасти загладить мою вину перед тобой. Что скажешь?

Я опустил взгляд, через силу отталкивая от себя неоправданные надежды, имеющие под собой одно лишь отчаяние да воскресшую веру в лучшее в людях. Дядя родной, но чужой. Глаза добрые, но речи звучат подозрительно сладко. Меня не волновало, чего лично мне будет стоить доверие этому человеку, если я решусь на подобную глупость. А вот что может принести всё это Рей?.. Неужели, я вновь сталкиваюсь лицом к лицу с выбором? И где — здесь, в месте, где это понятие обладает чёткими рамками, либо, для слабейших вообще отсутствует. Как ей жить? Как мне дальше жить с тем, чтобы не изводиться по этому поводу, мучаясь неведением? Где гарантия, что под крылом Люка моему брошенному динозаврику будет лучше? Откуда я могу знать, что имею дело с порядочным человеком? Из встреч и разговоров? Смогу ли я почувствовать и различить правду и ложь в его словах? Приму ли я верный выбор в итоге? Да и кто вообще сказал, что он не издевается всего-навсего надо мной таким извращённым образом? Создаёт иллюзию, будто я обладаю некой властью и правами, свободой выбора и возможностью хоть что-то решать в судьбе этой девочки? К горлу подступил ком. Ох, дядюшка… Время и место встречи вы и правда выбрали удивительно страшное и отчаянное! Вот уж подловили момент, так подловили!..

— Скажу, что я не склонен к тому, чтобы вот так запросто верить чужакам, — протянул я, вернув взгляд к лицу Люка. — Я понял логику вашего искупления, раз вы так это видите, и одобряю задумку в целом, умно. Но ваша искренность для меня по-прежнему бездоказательна, как и ваши благие намерения. И пока это так, вы не оставляете мне иного выбора, кроме как принять все ваши будущие визиты ко мне, как нечто необходимое для безопасности Рей. Подождите, это ещё не всё, — увидел я, как Люк радостно встрепенулся. — Меня волнует не только то, что я вас совсем не знаю, но и тот факт, что вы печётесь о Рей не ради неё самой, а потому что просите таким образом прощения у меня. С таким посылом, вы не скоро получите моё согласие, — голос внутри упорно нашёптывал, споря с моими надеждами, как я могу знать, что это не хитроумный план, чтобы поиздеваться надо мной, неважно зачем; но я старался для начала пройтись мирным путём: — Я понимаю, что вы не удочеряете её таким образом, а всего лишь собираетесь учить, но для меня она всегда была на первом месте. Она — важнее, чем я, чем всё кругом. Так было и несмотря ни на что так и остаётся. Думаете, вы способны перенять этот взгляд, эту правду? Вам на ум пришла неплохая задумка ради связи со мной, вашим племянником. Но было бы лучше, если бы вы вообще не заикались об искуплении, а молча сделали то, что считаете нужным, тем более, раз вы были заочно уверены в моей любви к ней.

Я умолк, рассуждая про себя о людской гнили и порядочности, и не находя верного ответа. Как выглядит та мера или тот человек, по которому мне стоит судить сейчас? По себе самому? Едва ли! И всё же с чем-то нам с Люком надо было расстаться…