Цветы жизни (СИ)

— Господи, Бен! Что ты?.. — не на шутку испугалась. Отлично! Власти у неё не было, нет и не появится, чтобы выявить мою ложь или правду, так что остаётся она после моих слов ни с чем. Упс! Поправочка! С ней всегда теперь будет страх за меня, избавиться от которого она сможет разве что через Люка, но и то не факт — далеко загадываю! Чувствовала ли она его все те годы, что меня не было рядом? Если и так, то не очень-то он ей помог, если она вдруг старалась меня найти. Проклятье! И откуда только берётся во мне это крошево оптимизма? Волновалась? Искала? Как бы не так!

— Я не шучу и не утрирую. У тебя очень простой выбор. Решай, каким ты хочешь меня видеть: живым, но вдали, или мёртвым, но подле тебя, в семейном склепе. Прощай, мама.

Я повесил трубку и поднялся. Кивком показав Люку, что жду его визита, я покинул помещение, предвкушая новый живительный разговор со Сноуком.

Мать ко мне после этой встречи больше не приходила.

====== Глава 11. Мой выбор. ======

Правильно ли я поступил, шагнув в хитро продуманный капкан своего дяди, вняв его уверениям и постаравшись найти из ниоткуда веру этому родному чужаку? Чертовски да! Искупительная затея Люка удалась по всем фронтам, начиная от Рей и заканчивая ею же. Никак не мною. Но таков ведь и был его замысел?

Разумеется, не обошлось и без препятствий на этом пути, но иной дороги, менее тернистой и более ровной, от чужака ко ставшему мне близким человеку (пусть и не надолго), я и не могу представить. Худо-бедно притеревшись друг к другу за один месяц, что Люк провёл в наших краях перед возвращением в свой живописный отшиб мира, после мы поддерживали связь с ним на протяжении пары лет. Пары очень и очень сложных лет, что касалось общения с людьми в целом и в частности, потому как наши звонки и личные встречи перемежались с тем, о чём я просто не могу не упомянуть; с тем, что шло вразрез, или точнее было бы сказать наперерез им — беседами со Сноуком.

Различий существовало немало, приведу одно из них: со Сноуком мне приходилось выслушивать всё от и до даже в моменты, когда некоторые вещи возмущали меня до такой степени, что хотелось просто встать и уйти: не хотелось прослыть в его глазах капризным мальчишкой, так и не научившемся терпению и глубинному пониманию сути вещей. Зато с Люком я в этом смысле давал себе волю и мог среагировать на его то и дело проскакивающие в самой безобидной речи нравоучения тем, что мог со спокойной душою вскочить и уйти посреди разговора. Правда, позже мы с ним всё равно возвращались к брошенной теме. Подобное собственное поведение меня не шибко радовало: было в этом какое-то ребячество или запоздалый подростковый бунт.

В свои семнадцать мне казалось дикостью, чтобы я, бродячий уличный пёс, оказался приручён кем угодно из взрослых, как вдруг судьба без спроса подарила мне это очевидное и невероятное, ещё и в двойном размере. И только подумайте, в чьи руки (загребущие лапы правосудия не в счёт) она доверила меня, кем оказались мои впервые, внезапно обретённые наставники: самый настоящий преступник и столь же настоящий родной дядя! Не то ирония, не то сарказм! Да-а-а, пожалуй, второе будет вернее.

На первых порах мне казалось, что в компании Люка я был чуточку большим собой, нежели со Сноуком. Но позже я нашёл этому более точное объяснение. По большому счёту я не лгал и не претворялся ни перед кем из них. И тот, и другой их собеседник был я. Но так уж пошло, что разные мои стороны выходили на свет и скрывались при разговорах с каждым.

Доверие, подобно прорастающему вопреки многим факторам сухому семени, зароненному в душу намеренно, а будто бы и ненароком, вырастало во мне хрупким и шатким стеблем, служа неустойчивой, но всё же опорой. Оба человека со всем глубоко искренним усердием, прилежанием и регулярностью на протяжении этих двух лет поливали зароненное манящим словом зерно, холя и лелея каждый новый росточек, вытянутый их упорством из тьмы ко свету (ну… или наоборот). И здесь можно было бы сравнить их влияние на мою усталую, пластичную душу с гонкой или перетягиванием каната, вот только я отказался терпеть подобное с самого начала, едва почуяв, что к чему. Сноук был прав, говоря, что я способен стать тем, кто устанавливает правила. Я нащупал и разграничил сферы влияния, что было вовсе несложно, учитывая, что цели эти люди преследовали изначально разные. Люк привлёк меня тем, что пообещал лучшее будущее для Рей, на что я и направил всё своё внимание — поверить в то, что ему это по силам; Сноук же — будущим лично для меня, чем я проникся в не меньшей мере.