Цыганская песня: от «Яра» до Парижа

Ноты времен нэпа с цыганским романсом

Упомянутый автором нэпманский шлягер «Льется песня» написали в 1926 году композитор Валентин Кручинин и поэт Михаил Лахтин. Вещь получилась удачной и живет до сих пор.

Веселой вольною толпою
Цыгане табором идут.
Всегда гитара под рукою,
Всегда играют и поют.

И льется песня

Свободно, звонко,
И вдаль уносит
Лихой напев.
Цыган играет,
Поет цыганка,
И вторят им
Все таборный напев.

В селенье вдоль степной дороги

Цыганку парень полюбил
И сердце, полное тревоги,
В один аккорд с гитарой слил.
И льется песня…

Но завтра с первыми лучами

Они уйдут гурьбою вдаль.
И песнь лихая за холмами
Тогда в нем вызовет печаль.
И льется песня…

Как справедливо замечал критик, на эстраде тут же появились десятки пародий на популярную композицию. Одна из них в исполнении суперзвезды тех лет Владимира Хенкина начиналась словами: «Пародия на псевдоцыганский романс “И льется пэсня!”» Комик словно выплевывал это «п», высмеивая слишком манерных исполнителей.

Далее под аккомпанемент расстроенного рояля следовал незатейливый текст:

Веселой пьяною толпою
Гурьбой цыгане держат путь.
Всегда бумажник под рукою,
Всегда желание кутнуть.

И льется песня

Свободно, звонко,
Звенит в шантане
Лихой напев.

Цыган играет,

Поет цыганка,
И вторят все
Бессмысленный припев.

Иные, новые дороги

В стране открылись впереди
И сердце, полное тревоги,
Стучит у бывшего в груди.

Но льется песня

Свободно, звонко,
Дается диву рабочий клуб:
Опять цыганка,
Опять девчонка,
И их припев
Все точно так же глуп.

Простор лежит перед глазами,

В газетах пишет млад и стар,
Что публикуется возами
Созвучный нам репертуар.

Но льется песня

Одна и та же,
Одна и та же
Вновь и вновь.
И скучно слушать,
И тошно даже
Про звон гитар,
Тоску и про любовь.

И льется песня,

И млеют люди,
От звуков водки,
Как обомлев.
Звенит гитара,
Трясутся груди,
И вторят все
Бессмысленный припев[21].

Конец 20-х – начало 30-х – время яростной борьбы РАМП с любыми проявлениями «цыганщины» на эстраде. В печати публикуются материалы, призывающие не просто запретить, но буквально выжечь каленым железом все идущее вразрез с революционными идеалами.

На страницах газет и журналов появляются статьи: «Цыганщина перед судом общественности», «Долой цыганщину!», «Запретить цыганщину на эстраде!»

Маститые композиторы, призванные рамповцами в помощники, не скупятся на эпитеты. «Цыганщина на эстраде – то же, что порнография в литературе!» – восклицал профессор Московской консерватории Игумнов.

Еще вчера восхваляемые критиками исполнители романсов, поэты и музыканты, авторы популярных композиций подвергаются злобной травле, гонениям, запретам и даже репрессиям.

В начале тридцатых законодатели мод на нэпманской эстраде, создатели десятков хитов Б. Фомин и Б. Прозоровский были репрессированы и отправлены «дорогой длинною» по этапу в ГУЛАГ. Автор заметки в февральском выпуске «Цирка и эстрады» за 1930 год не оставил ни шанса попыткам цыганских хоров жить на былой манер, развлекая ресторанную публику. Вольница нэпа закончилась[22]: