Туда, где кончается Лес

Впитавшего страдания и боль целого мира,

И болезнь потекла по ее голубым жилам,

Устремляясь к ростку в ее чреве,

За которым, стоит ему расцвести, в необычном обличии явится смерть.

Кто-то изображает гибельный дух старухой,

Но к нему

Явится он в обличии юной феи,

Просыпающейся после заката бабочки с пыльцой,

Которая, попадая в глаза, вызывает безумие,

Несбыточной мечты, имеющей крылья.

Я вижу погибель в химерах и Лунных мотыльках.

Мне было видение после полудня:

Золотая, серебряная и связанная из ветвей короны

Покоились на камне,

Пока сильная рука в траурной перчатке

Не подняла среднюю и не бросила в море.

Она тонула, но заставивший меня ужаснуться шторм

Пригнал драгоценный металл к берегу,

И амазонки приняли корону монарха

За диадему невесты.

Я вижу соблазн и тревогу на самых кончиках зубьев короны.

Мне было видение в предзакатный час:

Куколки из цветущих веток и лепестков,

Такие, как те, которыми играют в беседках безмятежные послушницы и малые дети,

Были изорваны массивными окровавленными когтями.

Я вижу в троллях угрозу.

Ее пухлые губки,

Блестевшие от ягодного масла,

Неслышно нашептали несколько слов

Защитного заклинания.

Гадалка с двумя зелеными глазами

И одним изумрудным, подвешенным к повязке на темных ее волосах,

Холодившим разгоряченный лоб,

Поглядела на доктора Генриха,

Собиравшего пирамиды

Из золотых монет.

Доктор Ф: Это самое короткое из твоих видений.

Жаклин: И самое страшное.

Доктор Ф: И самое бесполезное.

От сна, в котором бы ты увидела,

Кому я продал стеклянный сосуд с пиявками,

Было бы больше пользы.

Жаклин: Доктор, грядет кромешная тьма!

Мое имя — Жаклин, а не Кассандра,

И в мои предсказания Вам стоит поверить.

Доктор Ф: Маркитант или рыночный торговец —

Велика ли мне разница?

Если я у живых могу отнять драгоценности и злато,

То и у мертвых тоже.

И видение твое, сделает тебе больно эта истина или нет,

Не является точным,

Ты неверно толкуешь его.

Это будут не тролли,

Это будет более грозная сила,

Рожденная в песчаной буре.

Доктор Генрих замолчал,

Проводив взглядом потрясавшего посохом Темного Милорда.

Колдун обходил палатки и прислушивался к беседам за каждой завесой,

Чем бы она ни была –

Шепотом торгаша, считающего выручку,

Бормотанием дремлющей над хрустальным шаром предсказательницы,

Спором мастериц, вышивающих бисером, жемчугом, серебром.

Доктор Ф: Погляди на того человека

В полупрозрачной, изменяющей на свету цвет,

Как ведьмино варево в котле,

Накидке мага.

Посмотри, как он держится —

Не то затворник, не то безумец.

И ледяной, трезвый взгляд его говорит о первом.

Лишенный гармонии и чувства праздника,

Одолевшего, как неведомая хворь, всех горожан,

Он будет заметен в любом сборище и сброде

На этой площади.

Когда бы ты могла сказать,

Для чего он прибыл на рынок,

От твоих видений был бы какой-то прок.

И, сдвинув с лица мощный клюв ворона-падальщика,

Маску врача, исцеляющего чуму травами,

От коих порой перехватывает дыхание,

Доктор Генрих перегнулся через свой стол

И подозвал чародея.