Туда, где кончается Лес

Доктор Ф: Господин, может ли Вам чем-то помочь

Опытный врач, способный совершить невозможное

И поднять на ноги того, кого прочие доктора направили

К смертному одру?

Не требуются ли Вам услуги мага и предсказателя,

Умеющего предрешать грядущее и изменять прошлое?

Нет ли у Вас нужды в странствующем по белому свету и самым темным уголкам его

Торговце,

В палатке коего Вы можете отыскать все сокровища этого мира и многих других?

Милорд: Остатки магии покидают меня,

Мне не найти ответов на свои вопросы в городе этом

Без сторонней помощи.

О ней я и хотел бы попросить Вас.

Видели ли Вы, как в город входила дева

С длинными, точно летящая от тучи до земли молния,

Волосами цвета зрелых лепестков шиповника?

Не было ли при ней человека

В сапогах с длинными погнутыми шпорами?

Доктор Ф: Полагаю, ответ на этот вопрос, полученный от меня, Вас удовлетворит.

Милорд: Молю,

Не медлите.

Доктор Ф: Но…

Насколько мне известно,

Когда люди называют молчание золотом,

Они имеют в виду плату за свое немногословие или свою говорливость.

Милорд: И сколько Вы хотите?

Не томите!

Я должен знать, где она.

Доктор Ф: Любая услуга, господин, стоит денег.

Даже если эта услуга — указание правильного маршрута на путевой карте…

Не позволила доктору окончить речи своей

Актриса странствующего театра,

Со звоном бубенчиков и треском кастаньет,

Украсивших ее платок,

Появившаяся из-за завесы соседнего шатра.

Актриса: Милостивый господин,

Не вините меня в том, что я грела уши,

Но скажите,

Не носит ли дева, которую Вы ищете,

Белое платье с черной вышивкой и прозрачными лентами,

Сшитыми будто из настоящего облака?

Милорд: Вы видели ее?

Актриса: Сегодня утром она

Была на представлении нашего театра.

Я не знаю эту девушку,

Но спутник ее

Хорошо известен мне и моему любимому,

Пославшему меня к Вам

С приглашением посетить кибитку,

В темноте и тишине которой

Музы сами призывают людей к откровению.

И Темный Милорд последовал за Алексой,

Манившей его к разукрашенному фургону бродячих артистов.

За бархатными бордовыми шторами,

К коим были пришиты колокольчики и стеклянные бусины,

Мелькала тень Вольфа, наблюдавшего за чародеем,

В отражении мрачных глаз которого меркли краски торжества,

Зазывавшего в город летнее Солнце.

Шуты в желтых колпаках с помпонами и бубенцами,

Покрутившись на месте,

Выдвинули узорную деревянную лесенку,

Чтобы Темный Милорд мог подняться к дверце,

Из-за которой слышалось звучание

Ксилофона и гитары.

Доктор Ф: Проклятье!

Жаклин, не предскажешь ли ты

Скорой гибели этим бродячим артистам?

А внутри кибитки,

Расписанной узелками цветочных лиан, светилами и таинственными созданиями,

На табуретах с выпиленными в ножках глубокими ромбами и сердцами,

Застланных лоскутными покрывалами и салфетками из праздничных лент,

Играли огоньки,

Заключенные в круглые и пятнистые, как черепашьи спины,

Светильники из стекла.

В кресле красном с подушками разных цветов и форм

Восседал Вольф,

А невеста его

Села на лавку,

Где ждали ее деревянная щетка и неочищенная шляпа актера,

Исполнителя главных ролей.

Когда сел напротив Вольфа приглашенный в кибитку бродячих артистов маг,

Пододвинулась ближе к нему Алекса и улыбнулась.

Актер: Слышал я, что искали Вы человека, чье имя известно мне.

Актриса: Нашего друга, нашего недруга!