Тульские метки

«Сейчас, конечно же, – вспоминал через многие годы Анатолий Акимович в журнале «Знание. Понимание. Умение», членом редколлегии которого он является, – молодежь не знает, как тяжело работали советские и партийные работники. А режим был такой, как установил Сталин, сам работавший по ночам и иногда звонивший сам подчиненным даже среднего звена. В это время все партийные секретари тоже были вынуждены трудиться, были готовы принять звонок, получить задание, ответить на любой вопрос. Спали всего по три-четыре часа в сутки. Недосыпание у всех было хроническое. Бюро райкома партии начиналось в полночь. Отец приходил в четыре часа утра. Часов в восемь за ним приезжала машина, и он ехал либо в райком, либо ещё куда. От такого напряжения люди горели как свечки. Такая практика изменилась только после смерти Сталина. Но и позже работа была выматывающая. Если ты выживал, то получал повышение до должности начальника управления областного совета, либо заведующего отделом обкома партии.

Мой отец не смог подняться выше. В 1952 году надорвался, когда в непогоду с шофёром вытаскивали из канавы завязший автомобиль в очередной поездке. После инфаркта его еле откачали. Получил инвалидность и был освобожден от партийной работы. Вернулся к преподавательским будням. Выбрал для работы школу в городке Лаптево (с 1965 года – Ясногорск), между Тулой и Серпуховом».

Среднюю школу Анатолий окончил с серебряной медалью. У него была одна четвёрка по алгебре.

Уже через месяц его взяли в штат местной районной газеты, с которой он активно сотрудничал и раньше. Поступил на заочное отделение факультета журналистики МГУ.

Позже он работал в многотиражке Ясногорского машиностроительного завода и был участником литературного кружка при районной газете. Руководил кружком известный тульский поэт Владимир Лазарев. (Сейчас Лазарев живёт в США.) Владимир Яковлевич высоко отзывался о стихах Анатолия и опубликовал в районке вот эти его стихи.

МЕТАЛЛ ИДЁТ!

Не зарницы – змеи замелькали,

Гигантских теней дрогнула гряда,
И ковш с высокой маркой стали
К разливу двинулся сюда.
А здесь народ на изготовке,
Работу только подавай!
Стоят они проворны, ловки,
Сливают по изложницам металл.
Гудят уж пустотелы формы,
Глотая жаркую реку.
И парни эти по две нормы
Опять сработают к гудку.
Геройство здесь не показное –
Тщеславен ты ль, рабочий класс!
Варишь металл ты в крепком зное,
Несёшь ты вахту, как солдат!

НЕСОСТОЯВШАСЯ ВСТРЕЧА

У девочки трепетно на сердце:

Веселье ничем не унять,
Как в ритме высокого скерцо
Любовь колыхнулась опять.
Она ж сегодня получила
Короткую записочку – письмо,
Весь день игривая ходила,
Вдыхая грудью, глубоко.
Вот вечер – хмурый, исподлобья
На мир насупленно глядит,
Девчонка шарит в изголовье,
Рукой записку теребит.
Она на улицу выходит –
Стоит такая тишина,
Кажись, ударь – и всё заходит,
И даже тусклая луна.
Не пришёл… Немного постояла,
Повернулась круто, горячо
И предательски заныло слева –
Ложью оказалось письмецо.

ОСЕНЬ

Глянцем облиты дорожки лесные,

Моет усердно их дождь поутру,
Рдеют в раскосах клины расписные,
Жухлые травы стоят на яру.
Тучи чернилами вылиты в небо,
Тяжко шуршат весь день напролет.
Изредка луч – вестник солнца несмело
Быстрою птахой по лужам шмыгнёт.
А вечером воздух – холодно ядреный,
Дыханье как ангел, над нами парит,
Сыплет каскадом лист окроплённый,
Пурпур слегка под ногами хрустит.

Стихи стихами. Но Анатолий понял, что «поэтом можешь ты не быть, но журналистом быть обязан». Эта формула тоже поменялась. И навсегда: «Журналистом можешь ты не быть, но историком быть обязан». Потомственное начало взяло верх: отец-то его Аким Георгиевич большую часть жизни проработал учителем истории.