Туман

Мы знаем, что невероятный туман – это структура вездесущая, и потому мне следует, описывая события, (уже привычно) отмотать время немного назад. Когда история на развалинах тракторной станции только начиналась, Михаил Анатольевич Жмыхов окончательно терял свой, находящийся в агонии, разум и расхаживал в семейных трусах и наброшенном на майку милицейском кителе (чтобы избавится от озноба) по квартире. Он с раздражённым удивлением обнаружил в коридоре за обувной полкой один из предметов, оставшихся ему от матери. Это был ржавый со сколами на лезвии топор и, осмотрев его при дневном свете возле окна, подполковник вдруг резко проникся бестолковой мыслью: «Зачем мамане был нужен топор, и что она им делала? Что ей было здесь, в этой поганой квартирке рубить?!».

Не найдя подходящего ответа, он пришёл в бешенство и тремя ударами привёл в негодность один из стульев на кухне. Надо сказать, что яростный порыв после этих варварских действий в нём немного утих, но Михаилу Анатольевичу с какой-то заинтересованностью понравилось работать этим мощным и опасным инструментом. Пройдя в комнату, он дважды рубанул топором по шкафу, расколов пополам дверцу и, уже не осознавая, что он делает, запустил топор в телевизор. Чёрный ящик обиженно звякнул, и слетел с тумбочки, осыпав пол осколками.

– Безмолвная скотина! Всё равно от тебя нет толку, – как бы оправдывал Жмыхов свой поступок в отношении несчастного телевизора.

Подобрав топор, он швырнул его обратно в коридор и со стоном рухнул спиной на кровать, сначала схватившись за голову, а потом раскинул руки в стороны. Михаил Анатольевич и не рассчитывал на такую блажь как поспать, но сон сам, словно набросился на него неожиданно и мгновенно. Подполковник плавно проваливался в чёрную пустоту, но постепенно перед его глазами начинало светлеть и, наконец, он чётко увидел прямо перед собой ненавистную физиономию молодого соседа с первого этажа. Тот сосредоточенным взглядом смотрел куда-то в сторону, и что-то делал с его левой рукой. Подгоняемый инстинктом самосохранения, Жмыхов попытался пододвинуть к себе эту руку, с которой мерзавец производил какие-то манипуляции, но ничего не получилось; рука была к чему-то плотно прижата. В голове Михаила Анатольевича, почему-то, промелькнуло такое страшное слово: как расчленение, и от этого кровь застыла в нём во всех конечностях. Но к счастью, правая рука вскоре дала о себе знать; она оказалась свободной и инстинктивно вцепилась мучителю в шею. А тут ещё и левая вовремя освободилась. Озверевший Жмыхов собрал всю свою силу, страх, ненависть и вцепился в горло молодого подлеца, но упираться ему долго не пришлось. Получив сокрушающий удар по голове, Михаил Анатольевич ощутил, как во сне провалился в ещё один мутный сон, который продлился секунды три, не больше. Когда картинка перед глазами восстановилась, он увидел перед собой удивлённое лицо своего врага и судорожно отпрянул от него в сторону. Попытался встать на ноги, споткнулся, разодрал ещё не зажившую коленку в кровь и, пробираясь чёрт знает через что, с ужасом начал понимать, что это уже не сон, и в отчаянии недоумевал: куда делась квартира и его кровать.

Выбравшись из каменного бурелома, Жмыхов влетел в высокую колючую траву и больно покарябал себе лицо и руки. Кошмар, произошедший с ним двумя днями ранее, навис каким-то новым продолжением, и сердце Михаила Анатольевича грозилось остановиться.

Найдя в себе силы, подполковник всё же поднялся на дрожащих ногах над травой и осмотрелся. За спиной в белой пелене виднелись торчащие в разные стороны обломки бетонных плит, а по бокам и впереди, в небольшой зоне видимости, были одни заросли, а дальше проклятая белая завеса. В какую сторону идти, он не знал, да и, в общем-то, побаивался, помня, как легко заблудиться в этом чёртовом тумане. Но вдруг, где-то впереди, послышались людские голоса. Приняв стойку борца перед выпадом, Жмыхов прислушался. С трудом различаемый, разделённый на фрагменты, он слушал мужской разговор о каком-то лохе, который остался ни с чем, ещё речь шла об использованных патронах и ожидаемых премиальных. Веря, что никакой ошибки быть не может, и что его – подполковника милиции, всё-таки отыскали свои, Жмыхов рванул вперёд, от радости потеряв на ходу тапочки и не обращая внимания на колючую траву, хлеставшую его по голым ляжкам, которые бесстыдно белели под семейными трусами.

Три высокие слаженные фигуры в чёрной форме, с укороченными автоматами наперевес предстали перед Жмыховым в тумане. Они стояли полукругом и в специфичных выражениях, не без доли бравады обсуждали выполнение очередной служебной операции.

– Братцы, родненькие! Почему так долго?! – взмолился от счастья Жмыхов и бросился к ним, рассчитывая обхватить их руками всех разом.

Но маленький отряд, завидев странного пришельца, неожиданно расступился, и Михаил Анатольевич, не ожидавший такого равнодушного приёма, проскочил между бойцами и, споткнувшись, с размаху опять рухнул в траву.