Туман

– Я нахожусь в каком-то необыкновенном состоянии. Всё что происходит сейчас с нами, это так естественно и жизненно необходимо, что создаётся ощущение, будто мы с тобой были уже вместе целую вечность, но потом нас кто-то разлучил, и вот мы снова встретились благодаря какой-то эпидемии, которая случилась со всем миром….

– И у нас даже мысли стали едиными, – тихо продолжил Валентин, обратно прижал Милу к себе, и долгий поцелуй унес их сознание в ложу блаженного покоя.

Кто-то возразит и скажет, что за экватором жизни, такая любовь для этой пары невозможна. Ну, что же…. Пусть будет так. Во всяком случае, это останется всего лишь мнением. Значит, этот человек на данный момент не влюблён, потому что влюблённому, с его безгранично позитивным виденьем мира на ум не придёт так тщательно разбирать описанную мной любовную сцену; он с безмятежной лёгкостью поверит мне на слово. А вообще, стоящее ли это занятие: – опровергать признаки чьей-то любви?

Растворившись в поцелуе, влюблённые не могли видеть, как в той стороне, что над развалинами, где по всем географическим показателям километрах в восьми отсюда должен был начинаться город, в тёмном с седыми лохмотьями небе высоко над землёй проявился необычного света зигзаг. Он плавно разрастался, добавлялся новыми изгибами, и вскоре вся сторона неба была покрыта волнистой широкой лентой, расцвеченной во множество красочных оттенков. Но всё же голубой цвет, …а ещё нежно-зелёный и алый, присутствовали на этом узоре в большей степени. В реальности это световое чудо можно было бы сравнить с огромным, оригинальной формы рекламным щитом, светящимся ночью в непроглядном белом дыму. А если проще, то в небе зажглось обыкновенное северное сияние. Что, собственно, первым делом и предположили Валентин с Милой, когда их губы разомкнулись.

– Ой, мамочки! – с восторгом вскрикнула Мила, глядя на это завораживающее зрелище, восхищённо простонала и произнесла: – Я никогда не видела северного сияния, …только на картинках. Но я думаю, это ещё красивее.

В отличие от Милы, Валентин был более сдержан. Всяческие версии, связанные с человеческим фактором по поводу этого безумно красивого светового шедевра, он даже не рассматривал. Отверг он сразу же и северное сияние как природное явление, невозможное ни при каких обстоятельствах на этой широте земного шара, а спокойно воспринимал этот красочный небесный узор как подарок, посланный им с Милой всемогущим союзом, скрывающимся в тумане.

– Ты молчишь, потому что понимаешь, что это… он всё устроил? – осторожно спросила Мила, крепко сжимая его руку.

Валентин плавно закивал головой, не сводя глаз с небесной красоты, и сказал:

– Он, …она, они…. Я узнал недавно, что всё это единое целое, а сейчас смотрю на этот волшебный узор, и мне кажется, что нам хотят показать, как может выглядеть портрет этого невероятного союза. Я почти уверен, что даже, если очистить эту световую идиллию от тумана, мы с тобой не увидим ни одной чёткой границы между этими красками. Каждый цвет, наверняка, очень плавно…, возможно, и не одной сотней оттенков вливается в соседний окрас.

– А ты случайно, у меня не художник? – с восхищённым смешком спросила Мила.

Валентин с доброй усмешкой посмотрел в её глаза и признался:

– В начале этой недели рисовал, как курица лапой, а теперь, я думаю, стоит ещё раз попробовать. Вдруг во мне какой-нибудь импрессионист проснулся.

– А Максим сказал, что ты шутить не умеешь, – ласково упрекнула она и шлёпнула его ладошкой по руке, а потом вздрогнула, поднесла пальчики к губам и встревожено произнесла: – Ой, а что же мы с тобой стоим…. Надо всех наших позвать, чтобы они тоже этим чудом полюбовались.

Но Валентин придержал её за плечи и сказал:

– Погоди. Я об этом же подумал ещё в самом начале, как только увидел эту прелесть, но сейчас тебе расскажу, что меня остановило. Понимаешь, туман имеет возможность любым способом вызвать из дома каждого из нас. Поверь, я это точно теперь знаю. Наш разум находится на уровне годовалого ребёнка по сравнению с его мышлением. И не уж то он не придумал бы так, чтобы покрасоваться перед всеми? Мне кажется, он специально устроил эту иллюминацию только для нас с тобой. Я очень хочу позвать сюда Макса и наших тётушек, но боюсь, что мы этим восторженным ребячеством можем омрачить шикарный подарок нашего гостя.

– Ну, тогда мы попробуем описать им это великолепие на словах, – согласилась Мила, опять переводя взгляд на сияние, и прибавила, грустновато вздыхая: – Но, мне кажется, они обидятся на нас.