Туман

– Вы правы. Еще раз выражаю вам обоим благодарность за должность, которую вы мне подыскали. Я уезжаю на службу и буду там утешаться, чем хочу. Кстати, со мной поедет одна девушка…

– А что мне до того, сеньор?

– Думаю, вы ее знаете.

– Шутить изволите?

– Вовсе нет. Это некая Росарио, прачка. Обычно она приносила вам выстиранное белье.

Аугусто побледнел. «Неужели он все знает?» Это смутило его даже больше, чем давние подозрения насчет Эухении. Впрочем, он быстро справился с собой и воскликнул:

– Для чего вы мне это говорите?

Маурисио пропустил его слова мимо ушей.

– Мне кажется, – продолжал он, – что двое отвергнутых вправе утешать друг друга.

– К чему вы это?

У Аугусто мелькнула мысль, а не придушить ли Маурисио на том самом месте, где развернулась их последняя сцена с Росарио.

– Не волнуйтесь вы так, дон Аугусто! Я ничего особенного сказать не хотел. Она… та, чье имя вы мне запретили упоминать, отвергла меня, а я повстречал эту бедную девочку, отвергнутую другим, вот и…

Аугусто вышел из себя. Он побелел, затем вспыхнул как мак, вскочил, схватил обеими руками Маурисио и, не думая, швырнул того на диван, словно собираясь задушить. Лежа на диване, Маурисио хладнокровно сказал:

– Взгляните мне в глаза, дон Аугусто, вы таким маленьким в них отражаетесь…

Бедняга Аугусто чуть сквозь землю не провалился. В глазах помутилось. Он уронил руки, подумал: «Я сплю?» А Маурисио уже поднялся и стоял напротив, саркастически ухмыляясь.

– Ничего страшного, дон Аугусто, ничего страшного! Простите. И что на меня нашло? Я сам не знал, что делаю. Но спасибо вам, огромное спасибо! Я благодарен вам и… и ей. Прощайте!

Как только за Маурисио захлопнулась дверь, Аугусто вызвал Лидувину.

– Лидувина, кто ко мне приходил?

– Какой-то молодой человек.

– Как он выглядит?

– Вы хотите, чтобы я вам описала?

– Нет, серьезно. Ко мне действительно кто-то приходил?

– Хозяин!

– Нет, вы мне поклянитесь, что здесь был молодой человек. Высокий, светловолосый, верно? Усатый, горбоносый, скорее плотного сложения, чем худощавого. Он приходил?

– Как вы себя чувствуете, дон Аугусто?

– Это был не сон?

– Не мог же он нам обоим присниться.

– Нет, двое не могут видеть один сон на двоих. Если видели, значит, явь.

– Тогда не переживайте. Был здесь такой человек.

– Что он сказал, когда уходил?

– Мне – ничего. Я и не видела, как он ушел.

– А тебе, Лидувина, известно, кто он?

– Да. Это бывший жених…

– Верно. А теперь он чей?

– Ну откуда мне знать?

– Вы, женщины, много такого знаете, чему никогда не учились.

– И наоборот, никак не можем выучить то, чему нас учат.

– Лидувина, ты честно не знаешь, за кем теперь увивается этот… субъект?

– Нет, хотя догадываюсь.

– Догадываешься?

– Ну не просто же так вы об этом спрашиваете.

– Хорошо. Позови Доминго.

– Зачем?

– Хочу узнать, во сне я или наяву. И правда ли это ты, его жена Лидувина и…

– Не спит ли сам Доминго? У меня есть идея поинтересней.

– Какая?

– Позовите Орфея.

– Ты права. Он-то точно бодрствует!

Лидувина вышла, и вскоре в комнату вбежал щенок.

– Иди ко мне, Орфей, – подозвал его Аугусто, – иди сюда! Бедненький! Как мало времени тебе осталось жить со мной! Она против собак в доме. Куда мне тебя пристроить? Что мне с тобой делать? Как ты без меня? Ты и умереть можешь, я знаю. Только собака может умереть, оставшись без хозяина. А я был тебе больше, чем хозяин – отец, божество! Она не желает держать тебя в доме, гонит тебя! Ты, символ верности, будешь ей помехой? Как это понимать? А вдруг собака способна угадывать потайные мысли людей, с которыми живет, просто сказать не может? А мне надо жениться, женитьба – мой единственный выход. Если я не женюсь, то так и буду всю жизнь блуждать во сне. В то время, как мне нужно проснуться… Ты почему так на меня смотришь, Орфей? Словно плачешь без слез. Сказать что-то хочешь? Вижу, немота тебе в тягость. Зря я решил, что ты не видишь снов! Конечно, видишь, Орфей! Разве люди стали бы людьми без собак, кошек, лошадей, коров, овец и других животных, особенно домашних, волокущих на своем горбу все животные тяготы этой жизни? Разве развили бы мы в себе человечность без них? Не приручи мы лошадь, например? Да, человеческая цивилизация обязана своим существованием вам. И еще женщинам. Но, может, женщина – тоже домашнее животное? И без женщин – был бы мужчина человеком? Ах, Орфей, скоро явится женщина и прогонит тебя прочь!

Он прижал Орфея к груди, а пес, который и впрямь будто бы плакал, лизнул его в подбородок.

XXIX

К свадьбе все было готово. Аугусто думал отпраздновать ее скромно, без посторонних, но его невеста, судя по всему, мечтала о шумном торжестве.

Чем ближе подходил назначенный день, тем более пылко добивался жених своих маленьких привилегий, требуя ему довериться. Эухения, напротив, вела себя все строже и строже.

– Но ведь через пару дней мы уже будем принадлежать друг другу душой и телом, Эухения!

– Именно! Именно поэтому сейчас нужно проявить уважение.

– Уважение… Уважение – это когда нет любви.

– Так только ты думаешь. Остынь уже, наконец.