Туман

Иногда Аугусто чудилось в ней что-то странное – неискренность? Порой она избегала его взгляда. Тут ему и вспомнилась мама, бедная мама, от всей души желавшая, чтобы сын был счастлив в браке. Но еще больше уязвляли его в преддверии свадьбы слова Маурисио, что тот увезет Росарио. Аугусто бешено ревновал и изводился, что упустил момент, что выставил себя дураком перед этой девчонкой. «Теперь они вместе надо мной потешаются, причем ему вдвойне весело: он же увозит от меня Росарио». Иногда Аугусто так и подмывало разорвать узы помолвки и отвоевать Росарио.

– А что стало с той прачкой, с Росарио? – полюбопытствовала Эухения за пару дней до свадебного торжества.

– Ну зачем ты о ней теперь вспомнила?

– Если неприятно, не буду!

– Нет, просто…

– Просто однажды у нас из-за нее скомкалось свидание. Ты больше ничего о ней не слышал?

Она пристально взглянула на него.

– Нет, ничего.

– Кто завоевывает ее сердце или уже завоевал?

Она отвернулась от Аугусто и стала смотреть вдаль, куда-то в пространство.

Жениха кольнуло странное предчувствие. «Ей, наверное, что-то известно», – сказал он себе. И спросил вслух:

– Ты что-нибудь знаешь?

– Я? – ответила она притворно-безразличным тоном.

Тайна на миг их разделила.

– Надеюсь, ты ее забыл…

– Почему ты так настойчиво интересуешься?

– Не знаю. Переменим тему. Скажи, что чувствует мужчина, когда другой увозит женщину, которую тот пытался завоевать?

Аугусто кровь в голову бросилась. Потянуло выскочить из дома, побежать на поиски Росарио, вернуть ее и продемонстрировать Эухении: «Вот она! Моя, а не этого твоего… Маурисио».

До свадьбы оставалось дня три. Аугусто вышел из дома невесты с тяжелым сердцем. Заснул он в ту ночь с трудом, а наутро, едва он открыл глаза, к нему постучалась Лидувина.

– Вам тут письмо принесли, хозяин. По-моему, от сеньориты Эухении.

– Письмо? От нее?.. Оставь здесь и ступай.

Лидувина вышла. Странная тревога пробежала ознобом по спине Аугусто. Вспомнилась Росарио, потом Маурисио… Письмо вскрывать не хотелось, он с ужасом смотрел на конверт. Наконец Аугусто встал, умылся, оделся, велел подать завтрак, поел. «Нет, сейчас я его читать не буду». Он вышел из дому, отправился в первую попавшуюся церковь и там, присоседившись к нескольким прихожанам, слушающим мессу, вскрыл письмо. «Здесь мне волей-неволей придется сохранять спокойствие, – сказал он себе, – как же тяжко на сердце!»

Письмо гласило:

Уважаемый Аугусто!

Когда ты прочтешь эти строки, я уже буду на пути туда, где Маурисио получил должность благодаря твоему великодушию, которое также вернуло мне дом и доход с него. В сумме с жалованьем Маурисио это позволит нам жить безбедно. Я не прошу у тебя прощения, ибо после такого у тебя, конечно, не останется сомнений, что ни я не могла дать тебе счастья, ни, разумеется, ты мне. Когда буря уляжется, я напишу тебе, почему так поступила. Маурисио предлагал мне сбежать сразу после венчания, прямо в день свадьбы. Но план его было сложноват и, полагаю, излишне жесток. Как я однажды тебе сказала, надеюсь, мы останемся друзьями. Твой друг,

Эухения Доминго дель Арко.

Р. S. Росарио с нами не едет. Она остается тебе в утешение.

Аугусто тяжело сел на скамью. Он был уничтожен. Затем он стал на колени и принялся молиться.

Ему казалось, что из церкви он вышел совершенно спокойным. На самом деле стыд придавил остальные чувства. Он отправился к дому Эухении, где нашел ее дядю с тетей, совершенно потрясенных. Племянница поставила их письмом перед фактом и не явилась ночевать. Парочка уехала вечерним поездом, сразу после последнего свидания Аугусто с невестой.

– И что нам теперь делать? – проговорила донья Эрмелинда.

– Терпеть, сеньора, – ответил Аугусто, – что же еще.

– Это подло! – воскликнул дон Фермин. – За такие поступки следует мстить.

– И это говорите вы, дон Фермин, анархист?

– При чем тут анархизм? Нельзя так обманывать мужчин.

– А своего она и не обманывала, – безучастно ответил Аугусто, испугавшись равнодушия в собственном голосе.

– Еще обманет, не сомневайтесь!

Аугусто ощутил злую радость при мысли о том, что Эухения в итоге обманет и Маурисио. «Обманет, но уже не со мной», – произнес он едва слышно.

– Мне жаль, что все так сложилось, и еще больше жаль, что у вас такая племянница, но мне пора.

– Надеюсь, вы понимаете, дон Аугусто, что нам…

– Да, я понимаю, тем не менее…

Пора и честь знать. Перебросившись еще парой слов, Аугусто ушел.

Его испугала собственная реакция, точнее, ее отсутствие. Полное безучастие, с которым – пусть только с виду – он встретил эту внезапную наглую выходку, заставило его усомниться в собственном существовании. «Будь я настоящим человеком, как все, – думал он, – будь я человек с характером, или даже простым человеком, разве мог бы я сохранить спокойствие после такой пощечины?» Он принялся машинально ощупывать себя и даже щипать, чтобы проверить, больно ли ему.

Тут о его штанину кто-то потерся. Это Орфей выскочил навстречу хозяину, чтобы его утешить. Аугусто, как ни странно, ужасно обрадовался щенку, подхватил его на руки и сказал: