Турецкие письма

Отовсюду только и слышно, сколько городов и крепостей испанцы заняли в Италии; на будущий год, пожалуй, ничего не останется. Это напоминает мне, как Карл V занял в империи уж не знаю какой город. Но поскольку город сдался не сразу, то разгневался он на жителей и передал им, что пощадит только женщин, а мужчин всех велит казнить. А потому пускай все женщины и девицы уйдут из города. И позволяет он им взять с собой только то, что они смогут унести на себе. На другой день император и весь его лагерь с изумлением видят: каждая из женщин, которая выходит из крепости, несет на спине мужчину: женщины — мужей, девицы — родственников. Прибыв с этим грузом в лагерь, сказали они императору, что не нашли ничего дороже, чем мужья. Тогда император пощадил город[405]. Видишь, иногда и женщины способны сделать что-то хорошее. Доброго здоровья, милая кузина, дай Бог, чтобы встретили мы Новый год не только в прежней своей коже, но и с прежним здоровьем.

109 Родошто, 16 januarii 1735.

Ежели все наши дела будут идти столь же хорошо, как работа кума Яноша Папаи в Порте, то они, дела наши, пойдут назад, а не вперед[406]. Порта не ответила определенно, что не отпустит нашего господина во Францию, но что сейчас она этого не одобряет, не пришло-де еще время для этого. Но ведь неодобрение султана — все равно что приказ, так что из нашего отъезда ничего не выйдет. Кто этому помешал, один Господь знает[407]. Но мы должны верить, что Он всегда действует во благо нам, и то, что нас не отпускают, тоже должно обернуться нам во благо. Сейчас мы смотрим на это духовным зрением, но скоро увидим и зрением телесным: вдруг и мир заключат так же быстро, как быстро начали войну. Тогда что мы будем там делать? Примут ли нас в наше гнездо или не примут? Так что остается утешаться тем, что небесный Отец наш лучше нас знает, что для нас благо, и возблагодарим Его за то, что Он выслушивает наши просьбы, и благословим Его за то, что Он препятствует нашей воле. Господь привел нас сюда, к народу, который благоприятствует другим и обильно питает нас руками своими, и должны мы быть благодарны и рукам его. Что за прекрасная вещь, милая кузина, благодеяние! Никто и никогда из-за этого не обеднел, но много богатых домов рухнули из-за того, что не следовали велению быть щедрыми. Щедрость приносит в мир неоценимую пользу, но ежели даже польза эта и не видна (чего не может быть), то какую радость чувствует благородное сердце, когда оказывает кому-то благодеяние, помогает кому-то в беде. Присмотримся внимательно к себе, и мы увидим, что сердцу нашему это доставляет веселия больше, чем ежели бы ты плясал с утра до вечера. Не будем смущаться тем, что прекрасный пример щедрости подает нам император-язычник: вечером ему в голову пришла мысль, что в этот день он не совершил ничего хорошего, и он сказал: нынешний день я потерял, ибо никому не сделал добра[408]. Намедни читал я, что на могиле одного щедрого человека написали следующее: что я потратил, то утратил, что имел, отдал другим, а что отдал другим, то сохранил навечно[409]. Но я не боюсь, кузина, что меня съедят мыши за скупость, как это случилось с одним польским королем[410]. Ну, а как наше здоровье? Давно я не получал от тебя писем, уже, поди, дня три. Полатети!

110 Родошто, 12 martii 1735.