Турецкие письма

Князь наш послал кума Папаи[399] в Порту; знаю я, вы там с ним много смеялись вместе. Ежели бы произошло то, за чем он туда поехал, мы бы скоро уплыли отсюда во Францию[400]. Прошло уже две или три недели, как французский посол передал нашему господину, что его старший сын, ни с кем не попрощавшись, без всякого шума покинул Вену и прибыл в Венецию[401]. В руках императора теперь не осталось ни одного Ракоци. Слышали мы еще, что сюда он пока не собирается, а направится в Рим, хотя отец очень его ждет. Мне кажется, сначала ему нужно было бы приехать сюда. Но что делать, отцовская любовь весомей и продолжительней, чем любовь сыновняя. В этом мы можем убедиться, даже глядя на тварей неразумных. Тварь неразумная, чем она меньше, тем сильнее любит мать, а с взрослением любовь в ней убывает; таков закон природы. Материнская любовь необходима как для размножения, так и для заботы о семье. С каким старанием кормит и охраняет курица своих цыплят, пока они сами не смогут добывать еду и оберегать себя от опасности. Ласточка носит корм птенцам до тех пор, пока те не научатся летать по аэру, а потом бросает их голодными, чтобы они покинули родительское гнездо и нашли себе кухню где-нибудь в другом месте. Ничего удивительного, что они после этого не возвращаются домой и не думают больше о матери. Такова мудрость природы. Это же мы видим обычно и у людей, хотя совсем в другой форме. Ежели сын видит, что от родителей ему больше ждать нечего, он покидает родной дом так же легко, как птенец ласточки. Но у человека любовь к родителям должна сохраняться в сердце: во-первых, потому, что он тварь разумная, а во-вторых, так ему велено заповедями Божьими. Как же сыну испанского короля не любить родителей своих, ежели они устроили ему такое хорошее королевство, поскольку в минувшем месяце войско отца его снова побило немцев. Сражение произошло возле города Гуасталья. Можно уже считать, что император потерял в Италии две Сицилии[402]. Испанский король отнял у него Испанию, а сын его очень скоро заберет неаполитанскую корону и, ежели я правильно помню, спустя триста пятьдесят лет восстановит Неаполитанское королевство под властью Французского дома. Так что, надо сказать, императору дорого обойдется корона, которую он отобрал у Станислава, и притча оказывается вполне правдивой[403]. А я заканчиваю письмо, потому как оно маленькое, а весть довольно большая, и корабельщик уже ждет[404]. Доброго здоровья!

108 Родошто, 14 decembris 1734.

Милая кузина, здесь выпало довольно много снега, что тут не слишком часто бывает. Можно сказать, снег иной раз выпадает здесь для того только, чтобы армяне могли ходить в гости. Ты, наверно, будешь смеяться, но это так и есть, потому как они выходят из дому и наполняют снегом большое блюдо, и снег должен быть третьего или четвертого дня, тогда он и вкуснее, и плотнее, рассыпчатее. А потом это блюдо снега заливают виноградным вареньем. А знаешь ли ты, милая, что это такое? Виноград варят в больших котлах, пока он не станет густым, как пивные дрожжи. Потом процеживают, складывают в бочки, и он делается такого цвета и такой сладости, как медовое пиво. Приготовив это свалившееся с неба блюдо, ставят его посередине. Хозяин со всей семьей устраиваются вокруг, у каждого в руке по ложке, и они его ложками черпают, как сметану. Блюдо это едят все, даже грудные младенцы. Но не думай, кузина, что хозяйка каждый день потчует своих детей этим лакомством. Это было бы уже слишком, не каждый день праздник: готовит его хозяйка лишь тогда, когда хочет порадовать своих детей и чтобы все в доме были довольны и счастливы. А когда зима скупа и снега в городе нет, то семейный армянин поедет куда-нибудь хоть за милю, чтобы добыть снега и порадовать родных. Но нынче все как надо: и снега много, и месяц свадебный, только и слышишь, как они играют на своих двуструнных скрипках. Но есть у них странный обычай: когда сын приводит жену в дом, бедной невестке затыкают рот, как папа кардиналам, и ей нельзя говорить до тех пор, пока хозяйка не даст сыну на это разрешение. До того времени невестка в доме живет, как немая, разговаривать может только с мужем, больше ни с кем, а ежели хозяйка к ней обращается или что-то ей велит сделать, невестка должна только кивать. Такая немота продолжается иной раз шесть-семь лет; ежели хозяйке невестка понравится, она быстрее освобождает ее от немоты, а ежели не понравится, та должна быть немой и десять лет, хотя живут они в одном доме. Объяснение такого обычая в том, что невестка не имеет права перечить домашним, а лишь молча покоряться свекрови. Ах, кузина, скажи: разве этот обычай не подошел бы и нам?.. Уже бы и хватит писать об армянах, да как же о них не писать, ежели мы живем среди них.