Творческий отпуск. Рыцарский роман

Ага, говорит Сьюзен, но мысли ее не об Эдгаре По и Галактике; они о делах в Балтиморе. Она замечает, чтоб не казаться неприветливой, что у середин мифов о странствующих героях во многих культурах есть общая черта, когда герой утрачивает или скрывает свое имя, как может потеряться он на местности, растерять спутников, корабль, одежду, гениталии и любые другие свои привязки к действительности наяву и при свете дня, каковую оставил он ради сумеречной зоны своих приключений. Ладно? Но от нашей дочери Алексис и нашего сына Эндрю, от Дрю и Лекси, Лекси и Дрю, у нас есть лишь их имена. Более того, если мы буквально не знаем, куда направимся с острова Гибсон и из Балтимора, то оно так лишь потому, что, образно говоря, мы не знаем, где мы.

ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ПЕРСОНАЖИ

Ну да. Если уж на то пошло, от гипотетической бабушки Дрю и Лекси Кармен Б. Секлер у нас есть немногим больше имени, некоей недраматичной экспозиции и диалога по межгороду. В нашем нынешнем настроении Фенн вопрошает либо вслух, либо свою записную книжку, отрабатывает ли устрашающая Кармен свое присутствие в нашей истории. Художник Роберт Раушенберг однажды приобрел рисунок художника Виллема де Кунинга, стер рисунок и выставил то, что осталось, под названием «Стертый де Кунинг, Роберт Раушенберг». Если Кармен Б. Секлер не намерена вкладывать больше, чем она уже вложила в развитие нашего действия или заваривание нашего сюжета, Фенн считает, что нам, возможно, стоит стереть даже то, что от нее пока в нашей истории есть; вычеркнуть ее из зарплатной ведомости, хоть она и мать Сьюзен, бывшая гражданская жена Манфреда и принадлежит к числу любимых людей Фенвика.

Валяй, говорит угрюмая Сью. Это история с нулевым бюджетом.

Никаких стопщиков не берем, соглашается кислый Фенн. Никаких нахлебников. Никаких искусственно раздутых штатов.

Бак, Баш или Дашь, ворчит Сьюзен: Задарма Не Катаю.

Фенн переспрашивает что-что?

Вот что значили буквы на каске у Младшего Парсонза, когда он подбрасывал меня на своем «харли-дейвидсоне» из Суортмора в Балтимор, когда я ездила стопом домой в Тыщадевятьсот шестьдесят четвертом или пятом, на своем втором курсе.

Фенвик произносит: Пауза.

А Сьюзен ему: У него была паршивая кожа, и воняло от него асафетидой, но сам он был как бы симпатяга. Младший Парсонз: Б. Б. Д. З. Н. К.

Точка-точка-точка, произносит Фенвик.

Я взяла ему два галлона обычного.

Вздох облегченья, произносит Фенвик. Что ж: давай предоставим твоей матери надлежащее судопроизводство, прежде чем вычеркнем ее. Позвоню ей, скажу, что мы будем в городе завтра, и спрошу, что нового. В Акте Первом мы ее представили; если она двинет вперед действие здесь, в Акте Втором, Троекратное Правило Доктора Секлер для Второстепенных Персонажей вынуждает нас снова ее ввести в последнем акте.

Давай я сначала позвоню Бабуле, говорит Сьюзен. Не подняться ли тебе на переднюю веранду подышать воздухом и зажечь штаговый огонь, чтоб нам с Бабулей потолковать.

КОРЮШКА

Фенвик возвращается вниз, когда слышит, что Сьюзен заканчивает связь по радиотелефону. Так и о чем вы разговаривали? Несмотря на полубеспокойные мысли об Оррине, Джули, Сьюзен, приятно было сидеть на баке в мягкой весенней вечерней мороси, наблюдать, как вокруг бухты Краснодомная сгущается приземный туман, и слушать то немногое, что ему слышно из Сьюзенова разговора с Хавой Московиц Секлер. Он доволен, видя, что, почти как и всегда после беседы с бабушкой, у его подруги настроение намного лучше.

О корюшке.

?

Бабуля не помнит корюшку. Я пыталась ее заставить вспомнить корюшку.

А.

Мы не жарили корюшку уже лет сто, вот я и подумала, что пока будем заниматься делами в Балтиморе, я загляну на Лексингтонский рынок и куплю корюшки, только я забыла, как Баб ее готовила, вот я у нее и спросила, а она не смогла вспомнить, что значит корюшка, а я не смогла вспомнить, как она будет на идише, потому что корюшка и так звучит, как на идише, а кроме того, ее слуховой аппарат на телефоне не слишком хорошо действует, а в радиоканале были какие-то помехи, а я забыла повернуть ручку шумоподавителя. Бедная Баб: она такая слабенькая и так устала.

Довольный Фенн оглаживает себе усы. Твоя вторая беседа с бабушкой за девять месяцев, и вы с ней десять минут разговариваете о корюшке, чтобы заставить ее вспомнить это слово.