Творческий отпуск. Рыцарский роман

Ф: Сад роз тебе не обещал я, Сьюз[139].

С: Это упущение не поздно исправить.

Ф: Обещаю тебе сад роз.

С: Одних роз.

Ф: Ну, может, с парочкой петуний. Герани там на лето. Полдюжины хризантем на осень.

С: Ладно. Но только цветы.

Ф: Ты удивляешь меня, Сьюзен. А что скажет Мириам? Где твой остаточный популизм?

С: Вон там, вместе с моими садовыми башмаками, на грязном пороге нашей истории. Кровяной росичке и тлям место в природе, а не у нас в истории. Договорились?

Ф: Тащи-ка мне садовый совок, карбофос, секатор, костную муку!

С: Начнем с прополки этого диалога.

Ф: Не целиком. Остаться позволено всему, что вносит вклад в экспозицию или характеристику – или движет вперед действие.

С: Вроде чего?

Ф: Вроде моего замечания, что в последнее время тебе трудновато было удерживать в себе завтраки.

Сью вдруг стискивает штурвал и верхний леер, зажмуривается и зовет: Эндрю!

Вздрогнув, Фенн отрывается от письма. Что?

Алексис!

Он спрашивает себя, не слетела ли его жена с катушек. Садится прямо. Милая?

Сьюзен уже рыдает; плач утихает до жалобы. Лексиии! Дрю ху ху ху!

А[140]. Фенн поднимается к ней, предлагает порулить. Она дергает плечами: Вовсе не обязательно брать все в свои руки, как самец мачо.

Сьюзен учит своих студентов, что в художественной литературе погода применяется – помимо того, чтобы вызывать кораблекрушения и загонять потенциальных любовников в романтическое укрытие, – либо для укрепления господствующего настроения, либо для контраста ему. Сегодня день укрепления: при ее отчаянном заклинании этих дорогих имен и прозвищ Зевс лупит по небесному реостату: сухое, расчистившее выходные солнце и бриз быстро уступают место высококучевой облачности. К постановке на якорь уже пойдет легкий дождь без ветра.

Я и есть самец мачо, ворчит Фенвик. Но будь по-твоему.

Вот пора вставать на якорь. Облачившись в плащи от непринужденного дождика, паруса убраны в чехлы, мы на движке входим в недвижное устье Маготи, мимо пика Павильон на южном кончике острова Гибсон; по часовой стрелке спиралим вдоль крутых обособняченных берегов, через бухту Силлери и пролив Маготи в идеальную гавань Гибсона, полную пустых яхт на перманентном приколе, и дальше, в уютную бухту Краснодомную. Спускаем наш однорогий плуг, сдаем назад, чтоб зацепился, вырубаем дизель, не целуемся, кратко обозреваем дождливую бухту, каковой множество раз наслаждались в погоды получше. Вдобавок к обвесу трапа мы ставим полог на выстреле – так надежнее простого навеса, если вдруг налетит ветер, – и удаляемся вниз, где стаскиваем с себя штормовки и сидим себе в сером свете, мало что говоря. В ином настроенье такая погода нам бы нравилась: легкий дождик, встали пораньше на защищенную якорную стоянку, уютная каюта. Мы б читали; писали бы письма, болтали, не торопясь, готовили бы и ели ужин, переключая ЧМ[141] между Восемнадцатым и Девятнадцатым веками. Быть может, опять предались бы любви, а может, и нет; рано б легли спать; хорошо бы спали. Но мы не в своей тарелке; наша история дает осечку. Говорим мы бессвязно, словно бы ждем, чтобы сюжет наших жизней продолжился. Напр.,

СНОВА ПО:

Друг Сьюзен Эдгар По верно заявляет (в «Эврике»), что, хотя с точки зрения Земли – скажем, из Балтимора, – наша Галактика похожа на заглавную «У», «в действительности» это «чечевицеобразный звездоостров»[142], плоский завиток, который «имеет некоторое общее, очень общее сходство с планетой Сатурн, что окружен тройным своим кольцом». Нечто обратное, кажется Фенвику, о чем он и сообщает Сьюзен, применимо и к нашей истории.

Она трогает пальцем кровавое пятно на диванной подушке и ничего не говорит.

Фенн имеет в виду, что, хотя швартовка у причала Шефа и Вирджи, «Ферма Ки», о. Уай, и замкнула нашу неправильную петлю, сим ни творческий наш отпуск, ни плавание не закончены. У нас дела в Балтиморе, достижимом с острова Гибсон отростком городского автобусного маршрута, главным образом предназначенного для перевозки черных горничных и садовников из их городских квартир к местам их работ в поместьях за дамбой с часовыми. Мы не уверены, сколько наше судно простоит здесь на якоре: два дня? две недели? Мы не уверены, куда двинемся дальше, когда снимемся с якоря. «Поки»-то в бухте, но Фенвик и Сьюзен на развилке «У».

УТРАТА ИМЕНИ В МИФАХ

О СТРАНСТВУЮЩИХ ГЕРОЯХ