Творческий отпуск. Рыцарский роман

Потому что я запретила. Кармен Б. Секлер одаряет каждого из нас полным несколько-секундным взором (при 55 м/ч) и только после этого отвечает: Он заправляет делами в Феллз-Пойнте, поэтому я могу заниматься недвижимостью и готовиться к «Гавани». Думитру. Преимущественно румын. Ударение на втором слоге, но я его зову Думай-Трюк. И он думает.

Сью сдвигается по сиденью чмокнуть маму в щечку. Кармен объявляет, что мы будем первыми жильцами только что отремонтированной квартиры над баром-рестораном и под апартаментами Мириам и Иствуда на третьем этаже. Здесь была ее собственная квартира, пока она не купила и не переделала соседний примыкающий дом для себя и Думай-Трюка; надеется со временем убедить Бабулю сюда переселиться; а пока что квартира наша, когда б нам ни понадобилась, и для других гостей, когда не нужна нам. Недвижимость, сообщает она, снова стала ее хобби, как в 1950-е: она скупает целые террасы домов в Феллз-Пойнте, чтобы превратить их в городские особняки, когда реконструкция центра Балтимора в сочетании со следующей крупной нехваткой бензина приведет к тому, что район этот станет модным для еды и покупок, а также для пития. Однако особая ее страсть – новое место «У Кармен» в «Гавани», городской витрине во Внутренней гавани; в двойном ее трауре ей не давали свихнуться нескончаемые совещания с архитекторами, декораторами, банкирами, городскими чиновниками и колодой Таро. И раньше отнюдь не бедная, Кармен Б. Секлер рассчитывает, что в грядущем десятилетии разбогатеет, если только вся страна не обанкротится: от такой перспективы она лишь жмет плечами. Сикось-накось пошла ей на пользу. Мы тут надолго?

До выходных. Должно быть, там гора почты и дела нагромоздились. Если в городе нам понадобится больше времени на следующей неделе, в воскресенье перегоним «Поки» в Балтимор.

Квартира – наша, на сколько бы нам ни понадобилась, опять заверяет нас Кармен. А когда все балтиморские дела сделаете?

Сьюзен быстро отвечает: Спроси у нас в субботу. Фенн желает знать, слышала ли Кармен еще что-нибудь про Дуга. Какая-нибудь поминальная служба, хоть что-нибудь?

Взгляды их встречаются в зеркальце заднего вида. Кармен ничего не слышала. Фенвик решает кое-кому позвонить; может, даже навестить Лэнгли, раз уже водичку попробовал. Немыслимо, что всего лишь на прошлой неделе они с Дугалдом обедали в «Космосе». Он вглядывается в затылок Кармен – та вздыхает и покачивает головой.

Сью спрашивает, есть ли у нас время быстро зарулить в Форт Макхенри, а потом на Уэстминстерское кладбище, когда будем проезжать через центр Балтимора ан рут к Феллз-Пойнту. Официальная причина заезда – поблагодарить духов наших якобы соответственных предков за счастливое возвращение[146]. Но вид на гавань со звездчатых бастионов Макхенри любил Манфред; на могиле По любил тусоваться Гас; у нас в семье с прошлого года эти святыни стали их кенотафами.

Конечно. Есть у нас и другие задачи (Кармен Б. Секлер редко придерживается локсодромического курса): Лексингтонский рынок – купить свежих кальмаров и мидий для ресторана; Пайксвилл – забрать Бабулю. Мы съезжаем с 295-й в район мыса Саранчовый, на трассу Ки, мимо морских терминалов и к Форту. Сидеть тут еще слишком серо и мокро; громадный стяг вяло болтается; в обеих руках гавани штиль, если не считать одного крупного сухогруза, который буксиры оттягивают от пирса на улице Клинтон через бухту. Мы прогуливаемся по трем лучам звезды. Кармен Б. Секлер поет, полу-себе-под-нос, на, возможно, румынском. Фенвик рассказывает о странном острове Ки, о Ф. С. Ки (кого мы благодарим), о своей знаменательной фамилии[147] и о «сплавах вперед» – как их можно расценивать как «мужские», «аналитические», «против течения»: скорее развилки фарватеров жизни и истории, а не их слиянья.

Кармен внимательно слушает; просит добавки.

Что ж: Вот мы стоим на развилке Патапско между ее Средним и Северо-Западным рукавами. ФСК вон там вместе с британским флотом вторжения с Северного мыса в 1814 году смотрел вверх по течению, в нас-правлении, сквозь ночную бомбардировку на развилку дороги истории США, которым в ту пору лет было столько, сколько Сьюзен. Гимн его вопрошает о неведомом будущем нации.

Кармен произносим: Мм-хм.

Сьюзен отмечает, что Ки питает надежду на Утренний Свет Зари из Теней Предвечерних, подкрепляя ее спорадическими Доказательствами Ночи: что можно назвать «сплавами в настоящее», освещенными сияньем ракет Конгрива, взрывами бомб в воздухе. И вновь возвращенье в мыслях к повороту ключа и есть ключ к продвиженью в мыслях вперед.

Стоя на бастионе, руки в боки, Кармен Б. Секлер теперь вопрошает, о чем это, во имя кровоточивого Иисуса, мы толкуем.

Сьюзен обнимает ее. О сплаве на плоту памяти, Ма!

Мы сегодня утром сели на мель, поясняет Фенвик, и нам пришлось возвращаться, чтобы продвинуться вперед.

Сьюзен своей матери: Помнишь Папу и его плоты памяти?

Я все помню, отвечает Кармен Б. Секлер.