Творческий отпуск. Рыцарский роман

Сьюзен говорит, что Фенн говорит, что Дуг говорит, что у Компании сейчас есть такие великолепные новые медикаменты, которые позволяют тебе разгуливать по собственной памяти, как по комнате или в киношном стоп-кадре, и выискивать такое, чего в то время и не замечал, что заметил.

Аха.

Мне это только приснилось, напоминает ей Фенвик. Ему приходит в голову, без связи со всем остальным, что слово «изоморфизм» звучит как название замороженного ирландского десерта. Теребя бородку, он прибавляет к изоморфам, важным для нашей темы, навигацию посредством дедуктивной прикидки: мы проецируем наш курс, определяя свое положение, нанося на карту пройденный путь; решаем, куда двигаться, определяя, где мы, тем, что озираем, где были.

Кармен Б. Секлер неожиданно произносит, обхватив нас обоих руками: Тьху на плоты памяти. Тьху на Компанию. Считают, у них зелья есть? С прошлым может любой лабух. А вот для будущего нужна Белая Ведьма Феллз-Пойнта.

С Кармен в таких вещах мы никогда толком не знаем, шутит ли она и если шутит, то до какой степени. Пока мы покидывали себя по раю, сообщает нам теперь она, сама она подолгу спорила ночами с призраком Манфреда, который обычно, но не всегда является ей в снах.

Ма-э-а!

Кармен вздевает на дочь невозмутимую темную бровь. Видела бы ты его, боже упаси. Холодный, что твой карп, и смердит соленой водой. Кожа вся синяя и отекшая; крабы им позанимались. Но он мой Фред – и упрямый, как всегда.

Мы встревожены: читателя мы умоляем не упускать из памяти, что Кармен Б. Секлер ни безумна либо неразумна, с одной стороны, ни, с другой, не относится и к буржуазно-либеральным скептикам-рационалистам. Думитру, продолжает она, уже попал в кадр, но тогда еще мы не были любовниками. Фред хотел, чтоб я знала, что ему капут, и продолжила себе жить дальше, но я все равно считала, что сперва нужно свести счеты с ним, а уже потом думать о другом мужчине.

После чего она рассказывает нам – мы определенно подозревали, но до сих пор она этого никак вполне не подтверждала, – что ее отношения с Манфредом, кого она до сих пор крепко любит, довольно сильно напряглись отъездом их сына в Чили в 1977 году; в 79-м у них случилась жуткая, беспощадная ссора, когда Манфред принес ей мрачную весть об исчезновении Гаса. Мы и раньше много ссорились, говорит Кармен; ссоры у нас были достославные – сама помнишь, Сюзеле. Но таких не бывало никогда. Слава богу, вас с Мимс не оказалось дома. Я назвала его убийцей; он назвал меня ведьмой. Мы оба были правы: Фред по работе иногда действительно убивал людей, а я знаю кое-что такое, чему не учат в колледже. Только на сей раз мы это имели в виду по-ужасному. И я хотела, чтобы его призрак знал, что я по-прежнему его люблю, пусть даже бедный Мандангас и мертв; а у него мне было нужно узнать, не загнала ли его за край та единственная ссора. Я не могла заставить Думай-Трюка придумывать нам с ним трюки, пока этого не выясню.

Мы уже не прогуливаемся. Сьюзен и Фенвик обмениваются взглядами Иисусе-Господи-Христе через спинку сиденья в машине Кармен, где мы сидим на стоянке для посетителей Форта Макхенри. Фенн выучил Сьюзен сдерживать скептицизм так же, как он сдерживает свой, когда ее мать разговаривает подобным образом: стараться относиться к этому как к манере выражаться, и в этой манере иногда произносится что-то серьезное. Кармен Б. Секлер не нужно напоминать о нашем антисверхъестествизме; она не просто так тычет нас носами в свои виденья, голоса, привидения, карты. Мы прикусываем языки; она заводит машину и на ходу излагает дальше.

Фред мне велел не льстить себе: что б я ни сказала или ни сделала, не заставило бы его покончить с собой. Итожу: всю прошлую зиму это длилось одну ночь за другой. А вы думали, что раньше я была сикось-накось! Наконец он меня убедил. Еще он сказал, что не знает, жив Мандангас или мертв, но уж лучше ему умереть, чем жить на чилийском тюремном острове. Фред повидал один такой и знал, что́ там творится. После этого мы много разговаривали о Гасе, о том, до чего он для нас значим, и о тех днях, когда мы были моложе, о нашей жизни вместе. Фред волновался, что Мириам катится под откос. Говорил мне, как он гордится нашей Шуши и как любит тебя, Фенн. Он прощает тебя за книгу про «КУДОВ», но его собственные мнения ни на дюйм не изменились. Просил тебе передать, что любая серьезная и уважаемая разведывательная организация время от времени заступает за свои рамки и Определяет Политику – сам же знаешь, как Фред, бывало, пользовался этой фразой. Но он считает, что, пока Мессия не явится, политика нам нужна сильная.

Мы почтительно слушаем, но ничего не говорим. Фенвик задается вопросом, не научилась ли Компания заниматься призраками.