Творения догматико-полемическое и аскетические

В качестве руководящей предпосылки к определению общего взгляда Иоанна Кассиана на подвижничество может служить его мысль, неоднократно им высказываемая, что нравственное развитие человека и всякая добродетель достигаются только путем усиленного труда, подвига и сокрушения духа.[1031] Поэтому кто решается служить Господу и желает достигнуть Царства Небесного, тот должен приготовить свою душу не к покою и бездействию, а к искушениям и огорчениям,[1032] «ибо Царство Небесное, – говорит преп. Кассиан, – восхищают не беспечные, не распущенные, не избалованные, а усиленные искатели его».[1033]

В данном случае во взгляде на путь спасительный как на путь труда и искушений преп. Кассиан основывается на прямых словах Священного Писания, которое говорит, что Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12) и что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14:22).[1034] Под «усиленными» же искателями Царства Небесного нужно разуметь, по словам преп. Кассиана, тех, которые делают «насилие не другим, а своей воле», которые «похвальным похищением, лишая себя удовольствия от настоящих вещей, чрез такое восхищение с усилием входят в царство Божие».[1035]

В чем состоят труды и усилие при достижении Царства Небесного, это видно будет при дальнейшем изложении взглядов Иоанна Кассиана на подвижничество, а из приведенных здесь его мыслей можно сделать то заключение, что христианское подвижничество вообще, как известного рода борьба и усилие, понимается им в смысле средства или пути к получению Царства Небесного; или как он сам определяет его в приложении к монашеству: подвижничество есть искусство или наука, имеющая своею конечною целью (telos) получение Царства Небесного, а ближайшею задачею (scopon) достижение чистоты сердца, без которой невозможно получить Царствие Небесное.[1036] У преп. Кассиана нет при этом особой сравнительной оценки достоинств нравственной жизнедеятельности подвижничества, отрешенного от той формы быта, которая известна под именем монашества, и последнего, т. е. монашества. Трудно поэтому прямо указать мысли Кассиана о том, какого нравственного содержания жизни и какой высоты святости можно достичь христианину-подвижнику вне специально монашеской формы быта. Без сомнения, он не отрицает возможности высокого христианского совершенства и вне того быта, каким живут подвижники монахи, и указывает даже примеры этого,[1037] хотя и в обстановке, близкой к монашеской; но прямо уже высказывает мысль, что монашеская форма подвижничества более удобная и даже легкая для осуществления христианского совершенства, особенно если идти этим путем правильно.[1038] Согласно со Словом Божиим, преп. Кассиан прямо говорит, что степени совершенства различны,[1039] и это, конечно, зависит помимо индивидуальных особенностей каждого человека еще от той интенсивности и от правильности того пути, которым идет каждый к совершенству. Но так как Господь побуждает нас восходить «с высоких степеней совершенства еще на высшие»,[1040] то преп. Кассиан рассматривает монашество как исключительную по своей отрешенности от мира и строю внешнего быта форму подвижничества, наиболее удобный путь к достижению наивысшей возможной человеку на земле степени святости,[1041] а в некоторых сторонах нравственного совершенства даже как единственный путь (для созерцания). Так, полагая верх всякого совершенства в том, чтобы человек еще в этом теле стяжал некоторое подобие будущего блаженства и предвкушал начатки небесной жизни и славы, чтобы постоянно возвышался духом к небесному и достиг такой степени любви, чтобы Бог был для него «все во всем»[1042] и он жил только созерцанием горнего мира,[1043] преп. Кассиан прямо называет эту ступень совершенства целью уединенного монаха [т. е. отшельника].[1044] Не говоря уже об обычных условиях жизни [1045] даже при высокой степени нравственного совершенства,[1046] но даже и в монашеской обстановке эта степень совершенства возможна лишь при совершенном уединении и отрешении от всего мирского.[1047]

Такой именно идеал христианского совершенства и ставит преп. Кассиан целью подвижника-монаха,[1048] как яснее увидим впоследствии, а при отрешении от этого идеала, считает он, и сами монахи-подвижники не оправдывают вполне своего звания. Поэтому преп. Кассиан, обращая свою речь к людям, избравшим монашескую форму подвижничества, старается выяснить вообще смысл и значение подвижничества, в частности значение в подвижничестве монашеской формы быта и жизни, раскрывая пред взором подвижника-монаха те задачи и идеал, к которым тот должен стремиться, и те средства, какие могут вести к достижению цели.