Творения. Книга третья

Г. Берх, в своей истории открытия Лисьевских островов, старается уменьшить число истребленных Соловьевым островитян, но при всем том и он говорит, что Соловьев убил сто человек алеутов, нападавших на жилище русских, и в одном укрепленном жилище, после сражения, поднял на воздух до двухсот человек. Следовательно, и по его словам и при всем его старании уменьшить число истребленных, выходит, что Соловьев истребил не менее трех сот мужчин, молодых и способных носить оружие.

Теперь проходит почти уже столетие после того, как было это страшное время для алеутов; и потому нет причины ни скрывать того, что делали первые русские промышленники, здесь бывшие, ни увеличивать их жестоких поступков с алеутами. Прошедшего не воротить и не поправить. И хотя нет нужды выставлять наружу ужасные поступки людей необразованных и преданных всем страстям, и тем более, что эти люди были русские — мои соотечественники; но нельзя не сказать того, что я слышал от весьма многих, отчасти бывших самовидцами или слышавших от самих товарищей Соловьева, (я еще сам видел многих алеутов из тех, которые видели самого Соловьева); по крайней мере, для того, чтобы представить новое доказательство тому, до чего может дойти невежество, предоставленное самому себе и не знающее границ ни своей власти, ни страстям своим; — иначе — я свои записки буду считать неполными.

Одни говорят, что русские многих алеутов перестреляли из ружей и только из потехи; а другие совсем это отвергают. Но это в самом деле было; но только один раз, (я разумею только в здешнем отделе) и именно в Кошигинском селении. Это сделал Соловьев, которому пришло в голову испытать: в котором (человеке) остановится пуля? И для этого он велел связать вместе двенадцать человек алеутов, (вероятно не совсем безвинных) и выстрелил в них из штуцера или винтовки[117].

Кроме этого известно, что он истребил две байдары Унимакских алеутов, приехавших к своим родственникам; и сверх многих частных убийств, он наконец, нашел жителей нескольких селений Уналашки, собравшихся на Яичном островке или Орешке, подле о. Снирки, для защиты. По втором покушении, Соловьев пристал к берегу и истребил всех бывших тут алеутов с женами и детьми. Убийство это было столь жестоко, что море вокруг островка сделалось кроваво от бросавшихся и бросаемых в оное.

Патрубин, товарищ Соловьева и достойный клеврет его, губил алеутов на Аватанаке — безоружных и часто совершенно безвинных. И сказывают, что сам Соловьев не столько погубил алеутов, сколько его товарищи, бывшие на ближайших островах.

Около сего же страшного для алеутов времени, были какие-то два русских судна: одно в Иссанахе, а другое у Макуш, которые также очень много истребили алеутов.