Творения. Книга третья

История жизни Эля и похождений его, и вообще вся мифология колош, — без сомнения, есть ни что иное как бред ума человеческого, оставленного самому себе, и смесь вымыслов, догадок, событий, преданий и сказок; но в этом бреде и смеси мрака и естественного света видны искры и истинного света, напр., имя героя или бога их, Эль, по произношению своему близкое к одному из еврейских имен Бога; его чудное рождение от девицы без мужа; гонение его от своих; насильственная смерть и избавление от смерти своею силою и проч. Оживление им умерших мальчиков; принесение света на его землю; чаяние и надежда на него ходивших в тьме; уход его туда, откуда восходит солнце, и вечное его пребывание и проч. Ясно показывает, что история Эля, известная не одним колошам, но и другим американским народам, есть ни что иное как новобиблейские события, искаженные вымыслами[175]. Но как и откуда перешли они к колошам, решение таковых вопросов останется еще неизвестным.

Предание колош о Кануке не столь определительно или отчетливо, как предание об Эле. Или, по крайней мере, оно не имеет столько подробностей. Предание о Кануке представляет его каким-то таинственным лицом, без начала и конца, и старше и могущественнее самого Эля.

Канук был человек, который когда-то жил на одном безлесном островке, называемом колошами: (слово на местном наречии), т. е. морская крепость. лежащем недалеко от мыса Омуни (Ommaney), по-колошенски (слово на местном наречии), т. е. мыс Ситхи. На этом островке, по словам колош, находится небольшой четвероугольный каменный колодезь с водою, закрывающийся каменною крышкою; внутри колодца, в верхней части, в камне, видна узкая горизонтальная полоса, совсем другого цвета, нежели прочие части, которой в первые времена будто бы не было; а она сделалась тогда, когда Эль выпил или украл воды из сего колодца. И на черте оставшейся воды явилась эта полоса. Говорят, что даже и ныне находящаяся в этом колодце вода имеет чудное свойство: она тотчас скрывается в колодце и появляется на берегу моря, если кто-нибудь, нечистый, вымоет в ней руки. Вода эта и то место, где она находится, ныне называется (слово на местном наречии), т. е. Канукова вода. Такое название она носит потому, что во время странствования Эля по свету, и когда еще не было пресной воды на земле, т. е. на островах и материке; тогда Канук хранил ее в сказанном колодце, и столь тщательно и крепко, что он построил барабору над ним, и даже спал на самой крышке оного.

Однажды Канук, едучи в бату по морю, встретился с Элем, также едущем в бату, и спросил его: «Давно ли ты живешь па свете?» Эль отвечал ему, что он родился на свет тогда, когда еще земля не была переставлена[176] «Давно ли же ты живешь на свете?» Спросил его также Эль. «С тех пор, — отвечал ему Канук, — как снизу (аги, по-колошенски) вышла печенка»[177] (слово на местном наречии)). «Да! — говорит Эль, — ты старше меня». Разговаривая таким образом, они вместе ехали далее от берегов. И Канук, желая показать свою силу или преимущество пред Элем, снял с себя шляпу и положил позади себя: и тотчас появился густейший туман на поверхности моря, так что, сидя на корме бата, не видно было передней части его, а Канук в это время отъехал от своего спутника. Эль, не видя ничего, начал кликать Кануна: «(Слово на местном наречии)! (Слово на местном наречии)!», но Канук молчал. Эль, ворочаясь туда и сюда, не знал куда ехать, и кликал долгое время своего спутника; наконец со слезами начал умолять его и звать к себе. Тогда Канук, подъехав к нему, сказал: «Ну, что ты, о чем плачешь?» И с словом этим надел на себя шляпу, и тотчас туман исчез. Тогда Эль сказал Кануну: «Ну (слово на местном наречии) (мой зять и шурин), ты сильнее меня»

Потом Канук пригласил Эля к себе в гости; и когда они приехали на сказанный островок (название на местном наречии); то Канук, между прочими угощениями, потчевал своего гостя пресною водою. Элю вода эта чрезвычайно понравилась, и он пил ее с ненасытимою жаждою и думал припросить, но стыдился.