Творения. Том первый. СЛОВА.

Между тем как на Западе в борьбе Церкви с антитринитариями утверждалось и развивалось учение о Святой Троице с выражением действительного различия и в то же время полного равенства и единосущия всех трех Божественных Лиц, на Востоке раскрытие этого догмата получило несколько иной характер и направление. Стараясь как можно резче выставить ипостасное различие в Божестве в противоположность монархианскому принципу единоличности Божества, некоторые восточные церковные писатели, именно писатели александрийской школы, под влиянием господствовавших в то время теософских идей платонизма, филонизма и неоплатонизма, зашли уже слишком далеко, допустив по отношению к Лицам Святой Троицы принцип субординационизма. Если первые александрийцы Пантен и Климент, положившие начало философскому направлению в своей школе, сумели еще удержаться в своих богословских воззрениях на строго христианской почве, то уже у ближайшего их преемника, Оригена, предоставившего слишком широкое место философии в построении им системы христианского вероучения, заметно отразилось влияние философии на его учении о Святой Троице и в особенности о Логосе и Его отношении к Богу Отцу. Без сомнения, под влиянием философских идей и понятий своего времени знаменитый христианский учитель допустил в своих произведениях по отношению к Логосу те выражения, которые дали повод некоторым позднейшим писателям считать его отцом восточной теории субординационизма и возникших из нее еретических систем последующего времени,[333] хотя, с другой стороны, в тех же самых произведениях Оригена и в гораздо большем количестве встречаются такие выражения, которые дают полное право заключить о его правомыслии как относительно Логоса, так и вообще относительно догмата о Святой Троице.[334] Но если трудно заподозрить самого Оригена в субординационизме в учении об отношениях между Лицами Пресвятой Троицы, то едва ли можно сомневаться в том влиянии и значении его ошибок, какое отразилось на последующей судьбе вопроса о Святой Троице. Гений Оригена слишком обаятельно действовал на умы его современников и почитателей, чтобы они могли быть свободными от его ошибок и увлечений. И действительно, уже один из ближайших преемников и учеников его, Дионисий Александрийский, полемизируя против савеллиан, под влиянием субординационистских идей своего учителя допустил некоторые резкие и неосторожные выражения о Сыне Божием, назвав Его произведением (ποίημα) Отца, чуждым Ему по существу (ξένος κατ’ οὐσίαν), стоящим к Нему в таком же отношении, в каком, например, виноградная лоза к делателю или ладья к судостроителю, и, сверх того, отверг предвечное его бытие с Отцом (οὐκ ἦν πρὶν γένηται).[335] Впрочем, сам св. Дионисий держался строго православного образа мыслей о Святой Троице вообще и о Сыне Божием в частности и если допустил упомянутые выражения, противные православному учению, то только, как он сам объяснил впоследствии, по требованию обстоятельств, чтобы как можно резче и выпуклее представить его противникам личное различие между Лицами Святой Троицы. Поэтому, когда римский епископ Дионисий в своем послании («Adversus Sabellianos») указал ему на эти ошибки, он, отказавшись от них, в доказательство своего православия изложил в особом сочинении («Elenchus et Apologia») истинное учение о Боге и Святой Троице. Как бы то ни было, однако ж, идеи Оригенова субординационизма весьма ясно сказались в произведениях св. Дионисия, хотя более по форме, чем по существу дела.