Творения. Том первый. СЛОВА.

Гораздо тяжелее, чем угрозы и оскорбления врагов, ему было переносить несогласие в своей пастве и обиды со стороны некоторых пастырей. Спор из-за антиохийской кафедры между Мелетием и Павлином, разделивший в то время Восток и Запад на две враждебные друг другу стороны, произвел сильные волнения и в Константинополе. Григорию стоило немалых усилий успокоить свою паству и, ввиду постоянно угрожавших опасностей со стороны еретиков, прекратить несогласие и вражду, недостойные истинных чад Церкви. Своим благоразумием, настойчивостью и красноречием он, впрочем, примиряет враждующие стороны и достигает соглашения их предоставить сначала антиохийскую кафедру Мелетию, а после его смерти – Павлину.[690] Новые затруднения и огорчения представила ему борьба с некоторыми из православных епископов, которые, держась еретических убеждений, только из страха лишения своих кафедр и преследований вследствие указа императора (28 февраля 380 г.) именовали себя «православными». Что это были за люди, можно видеть из одного стихотворения св. Григория – «К епископам».[691] Преданные всевозможным порокам и своими нравственными качествами нисколько не соответствовавшие своему высокому званию, епископы эти не только не служили благу православного общества, но, напротив, явно причиняли ему вред. Грозные обличения св. Григория, вызванные их возмутительным поведением, естественно, возбудили в них страшную ненависть к святителю, и они решились даже изгнать его из Константинополя. Правда, сами они не в силах были достигнуть этого. Но вот является человек, который, пользуясь распрей и несогласием между Григорием и константинопольскими епископами, замышляет отнять у него кафедру и удалить его из Константинополя. Это был некто Максим-философ.

Александриец по происхождению, по вере христианин, по внешнему виду и поведению ученик школы циников, Максим является сначала в Коринфе, ходит по улицам города в белом плаще, с палкой в руках и с распущенными по плечам волосами, окрашенными в модный золотисто-русый цвет и тщательно подвитыми в локоны,[692] говорит обо всем и без всякого разбора, ест что придется и спит под открытым небом; в отношениях к другим смел и безбоязнен. Проводя скитальческую жизнь, он переходит с одного места на другое и из одной страны в другую. Наконец, он является в Константинополь и, пользуясь затруднительным положением здешнего православного общества, замышляет овладеть епископской кафедрой, блюстителем которой был в то время св. Григорий. С этой целью он знакомится с Григорием, притворяется перед ним ревностным защитником православия и ярым врагом ариан, строгим исполнителем правил христианского благочестия, хвалит усердную и самоотверженную деятельность Григория на пользу православной Церкви, удивляется его высокой образованности, восхищается его проповедями и в особенности его чистым учением о Святой Троице и т. п. Св. Григорий, не подозревая в нем никакого лукавства, по своей доброте и простодушию приближает его к себе и вступает с ним в дружбу: он принимает его к себе, нередко приглашает даже к своему столу, читает с ним, рассуждает о предметах веры и мерах против еретиков, чтит в нем исповедника веры и даже посвящает его имени похвальное слово.[693] Между тем Максим делает тайные приготовления к занятию константинопольской кафедры. Он вступает в сношения с одним из преданных Григорию пресвитеров, склоняет на свою сторону александрийского архиепископа Петра, выманивает у одного пресвитера, прибывшего в Константинополь за покупкой проконнийского мрамора, значительную сумму денег, подкупает египетских епископов и в одну ночь, пользуясь болезненным состоянием Григория, готовится уже принять посвящение от своих единомышленников-епископов, как вдруг собравшийся в храм клир и народ разгоняет его сообщников, и прерванное посвящение было довершено в доме одного свирельщика.[694]