Творения. Том первый. СЛОВА.

Первые и высшие твари, вышедшие из рук всесовершеннейшего Творца, духи, естественно, должны быть существами наилучшими и совершеннейшими. Как существа тварные, они совершенством своей природы, конечно, должны бесконечно отстоять от всесовершеннейшего существа своего Творца; но, тем не менее, как существа ближайшие к Богу, они не могут быть мыслимы совершенно чуждыми Ему: если они не могли быть сотворены божественно совершенными, то во всяком случае должны быть наделены всеми возможными для тварей совершенствами, и если они не могли быть сотворены равно божественными, то должны быть созданы сродными Богу, так как они созданы для наслаждения теми благами, источник которых Сам Бог, что, конечно, возможно только под условием их подобия и сродства с Богом. Таким образом, если Бог есть бесконечный Дух, то и они должны быть существами духовными; если Бог есть высочайший Разум, то и они должны быть разумными; если Бог есть верховное Благо, то и они должны быть добрыми; наконец, как созданные для блаженства в Боге и с Богом, они должны быть поставлены в ближайшее общение и единение с Богом. Но само собой разумеется, что все эти высочайшие свойства и совершенства могут быть приписаны духам, как существам сотворенным, не в абсолютном смысле, а в смысле условном и ограниченном, так как в абсолютном смысле они принадлежат только одному Богу. Таков в действительности и есть мир высших духов, по воззрению св. Григория Богослова. «Первый Свет – высочайший, неприступный, неизреченный, ни умом не постижимый, ни словом не выразимый, просвещающий всякую разумную природу, – учит св. Григорий, – есть Бог».[1124] «Вторые светы, отблески (ἀπαυγάσματα) первого, совершеннейшего Света, это – силы, окружающие Бога, служебные духи».[1125] По природе своей эти светы суть разумные духи, как бы бестелесный и нематериальный огонь или нечто другое, наиболее близкое к этому.[1126] «Они просты, духовны, проникнуты светом, получают свое начало не от плоти и не входят в плоть, а остаются такими, какими созданы».[1127] При отсутствии ясных и определенных указаний трудно сказать, в каком именно смысле Богослов признавал духов бесплотными. На основании некоторых его выражений можно только с вероятностью полагать, что он приписывал им тончайшие эфирные тела, так что они, по его представлению, не абсолютно изъяты от вещественности, а бестелесны только в сравнении с нами. «Естество ангельское, – говорит в одном своем „Слове“ св. Григорий, – называется духом и огнем, – духом, как сверхчувственное, огнем, как очистительное; потому что и высочайшее Существо носит те же имена. Впрочем, пусть будет для нас оно бестелесным или, насколько возможно, близким к тому».[1128] Будучи одарены умом, духи, по мысли Назианзина, в то же время обладают им не в абсолютном и неограниченном смысле, так чтобы вдруг, от природы, владеть полным знанием истины, но в смысле условном и ограниченном, так что они могут только приобретать и постепенно достигать чистого знания и полной истины, притом не сами собой и через себя, а «почерпая от первого Света и просвещаясь Словом Истины».[1129] Далее, в силу своего непосредственного общения с Богом – Источником добра и святости, в силу постоянного участия в Нем, высшие духи, или Ангелы, по учению св. Григория, добры и святы не неизменно и в силу природной необходимости, но при своей наклонности к добру они заключают в себе способность и к злу, только последняя в них гораздо слабее первой. Они близки к совершенному и необходимо безгрешному состоянию,[1130] но в то же время их нельзя считать неизменно добрыми и безусловно неспособными к злу.[1131] Поэтому св. Григорий не решается назвать их неподвижными к злу (ἀκίνητοι πρὸς τὸ χεῖρον), но называет их неудобоподвижными (δυσκίνητοι) к злу; иначе, по его мнению, было бы невозможно падение одного из высших духов и превращение его в дьявола. «Хотелось бы мне сказать, – рассуждает он, – что Ангелы, как окружающие Бога и непосредственно от Него озаряемые, неподвижны к злу и имеют стремление только к добру, но признавать и называть их не неподвижными, а неудобоподвижными меня заставляет тот, кто денница по своей светлости, а по своей гордости сделался и получил название, вместе с подчиненными ему богоотступными силами, тьмы».[1132] Свою способность к высочайшему добру и чистой святости, духи, по учению св. Григория, получили, как и все прочие тварные существа, по действию Духа Святого. «Дух Святой, – говорит Назианзин, – прежде всего действовал в ангельских и небесных Силах, в существах первых после Бога и окружающих Его, потому что их совершенство и озарение и неудобоподвижность или неподвижность к злу не от кого другого, как от Святого Духа».[1133] Наконец, созданные для блаженства, бесплотные духи, по воззрению св. Григория, действительно наслаждаются блаженством неизреченным. Оно состоит в постоянном общении и единении их с Богом – Источником всякого блага, хотя общение это не природное, в каком находятся с Богом Отцом Сын Божий и Дух Святой; а также – в непосредственном их служении высочайшему Творцу и Владыке всего. Они, по выражению Богослова, «стоят окрест Бога, озаряются от первой Причины чистейшим озарением» и, таким образом, не как мы – по частям и гадательно, но лицом к лицу созерцают свет Божества, «пиют от первого Света (σπῶσαι τοῦ πρώτου φωτὸς)» и непосредственно вкушают от самого Источника вечных благ; они «песнословят величие Божие, созерцают вечную славу, и притом вечно, не для того, чтобы прославился Бог, но чтобы не переставали получать благодеяния и первые после Бога природы».[1134] Главное же, что составляет особенность их блаженного состояния, по словам св. Григория, это – «мир и безмятежие».[1135]