Ты будешь там?

Было три часа ночи, но Элиоту не спалось. Он отвез Мэтта домой и, поскольку бензин был на исходе, остановил «жука» у заправки на Маркет-стрит. Погруженный в свои мысли, он наполнял бак топливом, когда его окликнула какая-то беззубая женщина. То ли пьяная, то ли обкуренная, она катила перед собой тележку, нагруженную всякой рухлядью. Женщина разразилась бранью, но он не обратил на это внимания. Дважды в месяц Элиот работал врачом-добровольцем в муниципальном центре помощи нуждающимся и знал, что в ночное время город становится неузнаваемым. В туристических проспектах и фильмах Сан-Франциско выставлялся в самом выгодном свете, с его живописными кварталами, красивыми парками, соразмерностью и удобством для жизни. Без конца упоминалось, что этот город – символ освобождения хиппи. Действительно, Фриско[11] прославился десять лет назад, когда вслед за Дженис Джоплин и Джимми Хендриксом сотни детей-цветов приехали в город и поселились в викторианских домах Хейт-Эшбери.

Но «Лето любви»[12] осталось в прошлом. Движение хиппи постепенно затухало, подтачиваемое изнутри своими крайностями. Джоплин и Джимми умерли, едва дожив до двадцати семи лет. Джимми – наглотавшись снотворного и захлебнувшись рвотой, Жемчужина[13] – приняв лишнюю дозу героина.

Сейчас, в конце 1976 года, свободная любовь и жизнь коммуной уже мало кого привлекали. Не говоря об огромном ущербе, который нанесли наркотики. Считалось, что ЛСД, метамфетамин и героин раскрепощают ум и освобождают людей от любых запретов, но вскоре обнаружилось, что они вызывают зависимость и постепенно сводят в могилу. Работая в клинике, Элиот был свидетелем страшных последствий этой зависимости: передозировка, заражение гепатитом через грязные иглы, галлюцинации, которые трагически заканчивались падением из окна.

К этому прибавилась проблема вьетнамских ветеранов: часть из них, вернувшись с войны, пополнила ряды бездомных, которых становилось все больше и больше. Американские войска были выведены из Сайгона год назад, и многие служившие там с самого начала, травмированные там пережитым, теперь находились на полпути между жизнью в трущобах и бродяжничеством.

Элиот заплатил за полный бак и проехал через весь город с опущенными стеклами, вспоминая невероятный ночной разговор с незнакомцем. Попрощавшись с Мэттом, он снова чувствовал себя одиноким и беспомощным. Потому что ему пришлось признать: все, что рассказал тот человек – от взбучек, которые устраивал отец, до чувства вины, которое мучило его со дня самоубийства матери, – было правдой.

Почему он никогда не обсуждал это с Иленой? Почему ему казалось невозможным рассказать любимой женщине о том, что его мучило?

А Мэтт? С ним он тоже никогда не откровенничал. Только ли из мужской сдержанности? На самом деле, так было удобнее. Рядом с Мэттом все казалось пустяками. Общение с ним было хорошим способом защититься от суровых реалий мира и быстро набраться сил, когда чувство ответственности за свою работу становилось невыносимым.

В конце концов, любовь и дружба – это лучшее, что придумано человечеством, но есть ситуации, из которых надо выбираться самому.

* * *

В нескольких километрах от побережья в здании центрального комиссариата детектив Малден сидел в своем кабинете и работал. Несколько минут назад у него произошел неприятный разговор с подчиненным, который упрекал его в том, что в служебное время он занимается личными делами. Малден знал, у Дугласа острые зубы, и он, не скрывая, ждет увольнения начальника в надежде занять его место и быстро продвинуться на службе. Когда этот мерзавец угрожал написать на него служебный рапорт, Малден высказал ему всю правду-матку, а потом отправил работать в кабинет подальше от своего собственного. Очень жаль: Дуглас мог стать хорошим копом, у него были для этого необходимые качества, но он выбрал плохой способ делать карьеру. Когда Малден был молод, люди не стремились преуспеть любой ценой, уничтожая всех на своем пути. Но может быть, Малден устарел. Может, у нового поколения появились другие ценности: больше амбиций, больше личной инициативы, к чему призывал по телевизору губернатор Рейган.

Детектив допил кофе. На этот раз он не сомневался, что помощник приведет свои угрозы в исполнение. Тем хуже. Если влиятельные люди в полиции захотят избавиться от него, ладно, он уйдет со службы и больше времени будет проводить в больнице с Лизой. В любом случае, пенсия была не за горами. А пока он в последний раз поможет Элиоту, выполнив его просьбу.

Малден начал с того, что нанес флуоресцентную краску на полученные с зажигалки отпечатки пальцев. Затем сделал серию снимков, которые потом собирался проявить и увеличить. Только после этого можно было приступать к настоящему анализу. Он с тревогой посмотрел на часы. Его ждал долгий и кропотливый труд. Ночи могло и не хватить.

* * *

Прежде чем вернуться домой, Элиот остановился у небольшого круглосуточного супермаркета. Он купил сигареты и пакет корма для щенка.

– Привет, Прохвост! – крикнул он, открывая дверь.