Ты будешь там?

– Ты с ней миришься, просишь выйти за тебя замуж, и вы рожаете двоих или троих прекрасных детишек…

– Ты умом тронулся?

– По-моему, это ты слетел с катушек, Элиот. Признайся, эта история с «гостем из будущего» здорово тебя подкосила.

– Она меня подкосила, потому что случилась на самом деле!

Мэтт не стал спорить и решил успокоить друга:

– Поговори с Иленой, помирись с ней, и сам увидишь, как все устроится лучшим образом.

– Но я не могу вот так все бросить и уехать! У меня на этой неделе запланировано несколько операций и…

Мэтт сразу прервал его:

– Ты хирург, а не господь бог! В больнице найдут, кем тебя заменить.

Искушение увидеться с любимой женщиной стало невыносимым. Она была нужна Элиоту, и даже необходима, но он не мог себе позволить, чтобы чувства оказались сильнее профессионального долга. Тем более что сейчас он переживал тяжелый период: грозный шеф, которого все боялись, доктор Амендоза, не одобрял его методы работы и постоянно отчитывал.

– Послушай, Мэтт, спасибо за помощь, но, думаю, это не очень хорошая идея. Я работаю в этой больнице всего несколько месяцев и должен себя зарекомендовать. Тем более начальник считает меня недотепой. Так что, если я пропущу несколько дней, мне придется за это платить – я так и не стану штатным хирургом.

Мэтт пожал плечами.

– Я с ним разговаривал, с твоим Амендозой: он согласен отпустить тебя до понедельника.

– Ты шутишь? Ты разговаривал с доктором Амендозой?

– Конечно.

– «Конечно» – шутишь? Или «конечно» – разговаривал?

Мэтт покачал головой:

– Твой знаменитый доктор и сам заметил, что в последние дни ты не в своей тарелке. И к твоему сведению, он тебя очень ценит.

– Издеваешься?

– Мне передали это медсестры. В больнице Амендоза всем говорит, что ты великолепный хирург.

– Всем, кроме меня… – заметил Элиот.

– Да, и поэтому я здесь: подбодрить тебя.

На горизонте сквозь тучи пробивался розовый свет, обещая ясный день. Мэтт пошарил во внутреннем кармане куртки и достал билет на самолет.

– Доверься мне: я знаю, что для тебя хорошо.

Элиот почувствовал, что возразить ему нечего, и выдвинул последний аргумент:

– А как же Прохвост?

– Не волнуйся за свою собачонку. Я буду кормить ее каждый день.

Исчерпав все доводы, Элиот с благодарностью принял билет, еще раз подумав, как фантастически повезло ему с другом. Он вспомнил, что их знакомство десять лет назад произошло при трагических обстоятельствах, о которых они никогда не говорили. Вот и сейчас он хотел поблагодарить Мэтта, но, как обычно, не нашел слов, и молодой француз первым нарушил молчание:

– Если бы я тебя не встретил, знаешь, где бы я был сейчас?

Поскольку Элиот пожал плечами и промолчал, Мэтт просто объявил:

– Меня бы уже давно не было в живых.

– Кончай говорить глупости, ладно?

– Тем не менее это правда, и ты это знаешь.

Элиот украдкой бросил взгляд на друга. Его измятая одежда, красные от недосыпания глаза говорили о бессонной ночи. Ко всему добавлялось и вождение на бешеной скорости, и пьянство, разговоры о прошлом, о смерти…

Элиота осенило: Мэтт тоже переживал не лучшую пору своей жизни! За его бодростью скрывались горечь и уныние, и даже природная веселость не помогала справиться с черными мыслями.

– Хочешь я тебе скажу одну вещь, – признался молодой француз. – Каждое утро я встаю, смотрю на небо и океан и говорю себе, что вижу все это только благодаря тебе.

– Да ты пьян, Мэтт!

– Да, я пьян, – признался тот. – Ты спасаешь жизни, а я напиваюсь. Потому что я больше ни на что не способен – только клеить девчонок и жить в свое удовольствие… – Он помолчал и прибавил: – Но знаешь что? Может, это и есть мое предназначение на земле: заботиться о тебе и помогать по мере сил.

Он говорил совершенно серьезно. Стараясь скрыть волнение, Элиот постарался перевести разговор на пустяки.

– Какая у тебя музыка! – присвистнул он, разглядывая радиоприемник с кассетным магнитофоном последней модели.

– Ну да, мощный усилитель, – уточнил Мэтт, довольный, что можно говорить о другом.

– Ты уже купил последнего Боба Дилана?

– Дилан – это прошлое, старик! А будущее – вот! – объявил он и, порывшись в бардачке, достал кассету в великолепной черно-белой упаковке.

– Брюс Спрингстин? – прочитал надпись Элиот. – Никогда не слышал о нем.

И Мэтт тут же рассказал ему все, что знал об этом необычном молодом рокере, который становился все популярнее благодаря песням о рабочем классе Нью-Джерси.

– Ты сейчас сам убедишься, – пообещал он, вставляя кассету в магнитофон, – этот парень – настоящий динамит.

Пока звучали аккорды Born to run[26], солнце зажигало первые лучи. До конца поездки друзья полностью отдались музыке, каждый думая о своем.

Наконец впереди показался аэропорт. Мэтт лихо въехал на пандус, ведущий к терминалам, и, как поклонник спортивных автомобилей, не отказал себе в удовольствии притормозить прямо у входа в зал ожидания.

– Давай, поторопись.

Элиот схватил чемодан и побежал к стеклянным дверям. Пробежав десяток метров, он обернулся и крикнул Мэтту:

– Если мой самолет разобьется и я первым попаду на небо, тебе занять местечко?