Ты убит, Стас Шутов

– Давай все вернем, как было. ― Я все еще не понимал, я говорил все горячее, пытаясь дозваться до него. ― Давай уедем вместе. Все кончилось, бро. Моя семья выиграла суд, Янка остается у нас. Мицкевич в безопасности. У нее все будет хорошо… Я решил похоронить прошлое, думать о настоящем и будущем. Ну же, Егор. Давай вместе подумаем…

Но его ответ сводил все мои попытки что-то исправить на нет.

– Нет больше никаких «вместе», Стас. С меня довольно. ― Он вздохнул. ― Пока мы были в ссоре, я все обдумал и понял, что не хочу этого: быть твоей мамашей, жилеткой, подушкой, твоим психотерапевтом, надзирателем, твоей совестью и черт знает сколько еще ролей ты мне отвел. ― Его голос чуть потеплел. ― Пойми, я просто… устал. Ты вытянул из меня столько сил, сколько мне и за годы не восстановить. И мне ведь казалось, что это нормально. Но больше я так не хочу. Я не хочу снова терять себя и растворять свою жизнь в твоей.

– Этого не будет, Егор… ― прошептал я. ― Прошу, не оставляй меня сейчас. Ты мне нужен.

Егор вздохнул.

– Ну вот опять. «Ты мне нужен». А ты задумывался хотя бы на секунду, в чем и в ком нуждаюсь я?! ― он повысил голос.

А ведь он был прав. Я устыдился и кивнул.

– Я… был хреновым другом, согласен. Прости. Но я все исправлю, обещаю.

Егор с каменным лицом посмотрел на ребят в центре зала. А затем перевел на меня обреченный взгляд, в котором я прочитал свой смертный приговор.

– Поздно, Стас. Ты сделал это. Ты пришиб сверчка Джимини молотком. Конец истории.

Егор резко встал и, отодвинув стул, направился в центр зала.

– Егор, Егор! ― кричал я, но он не обернулся.

Егор присоединился к участникам конкурса. Я знал, что ему сейчас совсем не до игр и веселья, но он сделал это, чтобы отвязаться от меня. Если бы он просто ушел в другой конец зала или вышел на улицу, я бы ринулся за ним. Но я просто сидел. Я чувствовал себя разбитым, уничтоженным. И не мог прийти в себя до самого конца выпускного. Я лишился друга. Лучшего. Как мне быть дальше?

Когда все стали расходиться, я подошел к койотам. Они стояли у входа и передавали друг другу бутылку явно с чем-то алкогольным.

– Вода есть? ― спросил я. Мне предложили ту бутылку, но я отмахнулся.

– Не это, просто вода.

– Есть вот это, специально для тебя. Взбодришься, ― хихикнул Костя и протянул мне бутылку, в которой на вид была обычная вода.

Я выпил половину. Я не придал значения тому, что друзья как-то мерзко хихикают. Но вскоре что-то поменялось: все запахи, звуки, цвета вдруг стали резкими, контрастными.

– Что за чертовщина? ― спросил я, с удивлением рассматривая свои руки. Они казались снимком, обработанным в фотошопе.

– Ты был таким тухлым! ― продолжали хихикать они. ― Мы хотели тебя немного развеселить.

Костя вытащил из кармана прозрачный пакетик с таблетками и потряс. Я не успел подумать, что же они натворили и к чему все может привести. Обострились все мои чувства: обида, отчаяние, гнев, желание все крушить и… мстить.

И вот под утро я нетвердой походкой, но быстрым шагом уверенно брел в сторону заброшенного железнодорожного моста. Кто-то из одноклассников Мицкевич сказал, что она и мушкетеры ушли туда встречать рассвет. Друзья потащились за мной, все, кроме Егора, конечно же: где был он, я не знал, да в ту минуту и не хотел знать. Койоты до конца не понимали, что я собираюсь делать. Они плелись следом и глупо хихикали: на них тоже все еще действовали таблетки и алкоголь. Понимал ли я сам? Нет. Меня слепо вело мое чудовище.

Половину парней я послал к мосту по другой стороне, чтобы окружить Томину компашку с двух сторон. И вот на середине моста я увидел знакомую четверку, расположившуюся у костра. Восхитительная картина. Все игрушки в одном месте, а вокруг ― никого. Играй не хочу.

Я не отрывал глаз от Томы. Она сидела все в том же зеленом выпускном платье, на плечи накинула коричневый плед с белыми узорами. Она казалась такой легкой, свободной, в глазах отражались искорки от костра. Она улыбалась, и какая же красивая у нее была улыбка… Тома думала, все ужасы остались позади. А ведь в какой-то другой жизни я мог сейчас сидеть с ней рядом и встречать рассвет. Мы бы смотрели друг на друга влюбленными глазами. Я бы поцеловал ее и увлек вниз, на расстеленный плед…

Я ступил на мост и увидел на другой стороне своих.

Мушкетеры пока не заметили чужаков. А когда заметили, было уже поздно.

Они вскочили и испуганно уставились на нас. Затем повернули головы в другую сторону, но все пути отступления были перекрыты. Не убежать.

Койоты окружили их. Я сказал, что все, кроме Томы, могут уйти. Но никто не шевельнулся. Тогда я подлетел к Томе, схватил ее за волосы и протащил по шпалам, затем бросил ее и повторил предложение: ей будет хуже, если они не свалят. И тогда трое, испуганно глянув на Тому и пообещав ей, что они кого-нибудь позовут, убежали. На самом деле я никого не отпускал. По команде «Фас!» койоты ринулись в погоню.

– Да что тебе нужно? ― рыдала Тома. ― Тебе все мало? За что?

– Я просто хочу, чтобы ты испытала то, что пришлось испытать мне. Из-за тебя.