Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

– Но сначала мне надо сделать пробу твоего подарка, – отвечал ему царь.

– Отец, – заявил царевич, – позволь мне сесть на лошадь и сделать над нею опыт.

– Пробуй, если хочешь, сын мой, – отвечал царь.

Царевич поднялся со своего места, сел на лошадь и ударил ее ногами, но она не тронулась с места.

– Где же эта выхваляемая тобой быстрота движений? – спросил царевич у мудреца.

Мудрец подошел к нему и показал винтик, которым можно было приводить лошадь в движение.

– Поверни только этот винт, – сказал он ему.

Царевич повернул, и лошадь в ту же минуту двинулась с места и поднялась с ним наверх, и летела до тех пор, пока из глаз его не скрылись люди, что страшно смутило царевича, и он раскаивался, что сел на лошадь.

«Этот мудрец, – думал он, – хитростью заставил меня сделать это, для того чтобы погубить; но все мы в руках Аллаха!»

Он начал внимательно осматривать лошадь, и на правом плече увидал нечто вроде петушиной головки, и такую же головку увидал на левом плече, и порешил, что головки сделаны для того, чтобы управлять лошадью. Он повернул головку на правом плече, и лошадь стала с невообразимой быстротой подниматься наверх; он снял руку с этой головки и повернул головку на левом плече, после чего движение стало замедляться, и лошадь перестала подниматься, а начала спускаться. Спускалась она очень медленно, а он в это время изучал и другие способы управлять ею, и, изучив все, что ему было надо, очень был рад и поблагодарил Господа за свое спасение. В течение всего этого дня он продолжал спускаться и повертывал лошадь в какую ему было угодно сторону, и то поднимался, то спускался.

Достигнув умения управлять лошадью, он стал смотреть вниз на незнакомые ему страны и города. Эти места он никогда в жизни не видывал. Между прочим, он увидал город, замечательно отстроенный, среди чудной местности, покрытой деревнями и реками.

«Жаль, что я не знаю названия этого города, – думал царевич, – и в какой стране он находится».

Он облетел город кругом, направо и налево. День уже клонился к вечеру, и солнце начинало садиться.

«Лучшего места для ночлега и выдумать нельзя, – подумал он, – и потому я переночую здесь, а утром вернусь домой к родителям и сообщу отцу о том, что со мной случилось и что я видел собственными глазами».

Он взором стал выискивать место, где мог бы спуститься безопасно для себя и для своей лошади и где никто не видал бы его. Раздумывая таким образом, он увидал посреди города дворец, окруженный большой стеной с бойницами, и подумал, что в нем-то ему и следует остановиться.

Повернув пуговку, он начал спускаться и спустился на плоскую крышу дворца, где сошел с лошади и поблагодарил Бога за благополучное прибытие. Он начал ходить вокруг лошади и смотреть на нее, говоря:

– Клянусь Аллахом, человек, сделавший тебя, действительно мудрец, и если Господь (да святится имя Его!) продлит мою жизнь и даст мне возможность благополучно добраться до родины и соединиться с отцом, то я непременно осыплю милостями этого мудреца и облагодетельствую его.

Он сел на крышу дворца, дожидаясь, когда обитатели его лягут спать. Голод и жажда давали ему себя знать, так как в последний раз он ел еще дома. Теперь, сидя на крыше, он думал, что в таком большом дворце, наверное, нет недостатка в яствах, и, оставив лошадь на крыше, сам пошел искать еды. Увидав лестницу, он спустился вниз и вышел на двор, мощенный мрамором. Царевич надивиться не мог красоте постройки и роскоши отделки; но только нигде не было слышно ни звука, ни голоса какого-нибудь обитателя. Он остановился в полном недоумении и смотрел то вправо, то влево, не зная, куда ему идти.

«Всего лучше мне, – подумал он, – вернуться наверх к лошади и провести ночь там, а утром сесть на нее и уехать».

Но в эту самую минуту он увидал приближавшийся к нему свет и, вглядевшись попристальнее, рассмотрел, что к тому месту, где он стоял, шла толпа женщин, и в середине ее чудной красоты девица. Она была так хороша, что о ней можно было сказать словами поэта:

Она пришла без всякого приказа,
Когда сгущались сумерки ночные,
Красивая, как полная луна
На потемневшем горизонте неба.
О, стройная сложением своим,
Нет никого среди земных творений,
Кто мог бы с ней сравниться
                                      совершенством
Волшебной, несравненной красоты,
Характера ее очарованьем.
Когда глаза увидели мои
Всю красоту ее и миловидность,
То я воскликнул с громким
                                           восхищеньем:
«Хвалу тебе и славу я пою,
Творец земли, и неба, и людей»,
Ее от всех других я укрываю,
Ища прибежища у властелина
Людей земли и у рассвета дня.