Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

В начале четвертого месяца все по обыкновению собрались на площадь, и народ ждал позволения сесть за стол. Явившаяся царица села на трон и стала смотреть на всех; она увидала, что то место, где стоял рис, пусто, так что на нем можно было бы поместить четырех человек; и в то время как она дивилась этому, она увидала вошедшего на площадь человека. Человек этот шел поспешным шагом и остановился только, подойдя к столу, где оказалось место только около блюда с рисом. Он сел на это свободное место, а она, вглядевшись в него пристальнее, узнала, что это христианин, называвший себя Рашид-Эд-Дином, вследствие чего она подумала: «Как удачен мой обед, привлекший этого неверного».

Причина появления Рашид-Эд-Дина была такая: когда он вернулся из путешествия домой, его домашние сообщили ему об исчезновении Зумуруды и о пропаже двух мешков с червонцами. Услыхав это, он разорвал на себе одежду и схватился за бороду. Сначала он послал своего брата Барзума искать рабыню по окрестностям, но, не дождавшись его, он пошел искать сам и брата, и рабыню, и случай занес его в город Зумуруды. Он вошел в этот город как раз первого числа и нашел его совершенно безлюдным, лавки запертыми, а в окна выглядывали только женщины. Он обратился к ним с вопросом и узнал, что царь давал обед каждое первое число и всех угощал этим обедом, так что в лавках никто не сидел. Женщины указали ему, куда идти, и он прошел на площадь, где нашел уже весь народ за обедом, и все места занятыми, кроме места у кушанья с рисом.

Он сел на это место и протянул руку к рису, чтобы поесть его, когда царица Зумуруда позвала своих солдат и приказала им привести к себе человека, который сел около кушанья из риса. Солдаты по прежним примерам взяли его и привели к царице, крикнувшей ему:

– Горе тебе. Как тебя зовут, чем занимаешься и зачем пришел к нам в город?

– О царь веков, – отвечал он, – зовут меня Рустумом, а занимаюсь я ничем, так как я бедный дервиш.

– Принесите-ка мне таблицы, – сказала она своим приближенным, – и медное перо.

Ей принесли и то, и другое, и она, взяв перо, стала делать вычисление и долго сидела в раздумьях, затем подняла голову и, взглянув на него, сказала:

– Собака, как смеешьты лгать царю? Зовут тебя Рашид-Эд-Дином, и занимаешься ты обманом и плутнями, посредством которых ты воруешь рабынь у мусульман; в душе ты христианин, а выдаешь себя за мусульманина. Говори правду, а если не скажешь, то я снесу тебе голову.

Он сначала замялся, а потом сказал:

– Ты говоришь правду, о царь веков!

Она приказала разложить его на земле и дать по сто ударов по пятам каждой ноги и тысячу ударов по его телу, а после этого приказала содрать с него кожу, набить ее паклей, затем вырыть яму за городом, сжечь в ней тело и завалить нечистотами.

Приказание ее было исполнено.

После этого она дала народу позволение докончить обед и разойтись по домам. Сама она тоже ушла во дворец и говорила:

– Господь успокоил сердце мое, дав мне возможность наказать моих врагов.

Тут она стала думать о своем господине Али-Шере и залилась горючими слезами, а затем успокоилась и подумала: «Может быть, Господь, дав мне власть над моими врагами, вернет ко мне моего милого».

Она стала просить у Господа прощения и шептала: «Может быть, Господь скоро соединит меня с моим возлюбленным Али-Шером, так как все находится в Его власти, и он знает, что нужно Его рабам».

Она снова начала восхвалять Бога и просить у Него прощения, уверенная, что всякому несчастию придет когда-нибудь конец, и прочла следующие стихи:

Переноси свое ты положенье
С умом веселым, так как держит Бог
В своей руке земных вещей удел.
Того, на чем лежит запрет, тебе
Достигнуть не удастся никогда,
И то, чему погибнуть суждено,
В руке твоей не будет никогда.

Весь этот месяц она по обыкновению провела в занятиях, судила, рядила, приказывала, распоряжалась, а по ночам плакала и горевала о своем возлюбленном Али-Шере.

В начале следующего месяца она, как всегда, велела накрыть на площади стол и сама села на трон. Все ждали позволения начать обедать; место перед блюдом с рисом было пусто. Она глаз не спускала с входа на площадь, думая про себя: «О, Господи, ты возвратил Иосифа Иакову и успокоил горе! Эюбай, верни мне моего возлюбленного Али-Шера, так как Ты можешь сделать все, что захочешь. О Господи, выслушай мою молитву. И пошли мне утешенье».