Тысяча и одна ночь. Сказки Шахерезады. Самая полная версия

Он простился с ним и пошел исполнить его совет, а отшельник стал молиться за него. Не останавливаясь, шел он по долине и все сделал по указанию старика. Выехал он, сидя на сети, на середину озера, там подул ветер и понес его так скоро, что отшельник тотчас же потерял его из виду. Он несся по морю, перекидываемый с одной волны на другую и испытывая все ужасы мореплавателя во время бури, пока судьба не занесла его через три дня на остров «Горюющей матери». Он вышел на берег, как утомленная молодая птичка, томимая голодом и жаждой. На острове он нашел светлые быстрые речки и деревья со всевозможными плодами. Он поел плодов и попил воды.

После этого Унеэль-Вуджуд встал и пошел, и, увидав вдали что-то белое, направился туда. Это оказался неприступный замок, к воротам которого он подошел. Ворота оказались запертыми, и он просидел около них в продолжение трех дней; наконец, из них вышел евнух и, увидав Унеэля-Вуджуда, сказал ему:

– Откуда ты пришел сюда, и кто перевез тебя?

– Я из Испагани, – отвечал он, – ехал с товарами на корабле, но потерпел крушение, и волны выбросили меня на этот остров.

Евнух заплакал, обнял его и сказал:

– Спаси тебя Господи, начальник друзей моих! Испагань – моя родина, и там осталась у меня двоюродная сестра, дочь моего дяди с отцовской стороны, которую я любил в юности и страстно был к ней привязан; но, более сильный, чем мы, народ двинулся на нас войной и, взяв меня еще юношей, продал меня; и вот из меня сделали то, что я теперь, – евнуха.

Он поклонился Унеэлю-Вуджуду и, пожелав ему много лет здравствовать, повел во двор замка, где молодой человек увидал большой пруд, окруженный раскидистыми деревьями, на сучьях которых висели серебряные клетки с птицами, весело распевавшими и прославлявшими Господа. Взглянув на одну из птичек, он увидал, что это горлица, которая при виде его громко запела. Унеэль-Вуджуд, услыхав пение, упал в обморок, а очнувшись, застонал и проговорил следующее:

О горлица, не влюблена ли ты,
Подобно мне, моли тогда ты Бога
И, благосклонная, свою пой песню!
Твой этот крик не радостью ли вызван,
Или желаньем страстным, что живет
В твоем любовью опьяненном сердце?
Рыдаешь ли ты от утраты?
Если ты на порывы жалуешься страсти
И если ты утратила, как я,
Возлюбленного своего, который
Прочь улетел, тебя покинув здесь
На горе и отчаяния муки,
И если потеряла ты, как я,
Предмет своей любви и жаркой страсти,
То выраженьем долгого разрыва
Должна служить твоя разлука с ним.
О, да хранит Аллах влюбленных всех,
Всегда своей любви предмету верных,
Я не расстанусь с мыслею о нем,
Пока мои все кости не сгниют!

Досказав эти стихи, он плакал до тех пор, пока не упал в обморок, а придя в себя, стал осматривать другие клетки и увидал соловья и лесного голубка, которые запали ему, точно говоря:

О ты, влюбленный, разбудил ты снова
В моем воспоминании то время,
Когда моя былая строгость пала
И сделалась моей любовью та,
В чью красоту я страстно был влюблен.
Она была богата красотой
Невиданной и искушенья полной;
И голосок ею, когда сидела
Она на ветке дерева, собой
Песчаный украшающего холм,
Звучал, как музыка, так что забыл я
Любимые мной прежде звуки флейты.
Расставил сети для нее охотник
За птицами и изловил ее,
Так как она кричала постоянно:
«О, да оставит он меня свободной!»
Я уповал, что выкажет себя он
Состраданья полным человеком,
Когда увидит, что ее люблю я.
Но Бог убил его, что так жестоко
Лишил меня возлюбленной моей.
Моя тоска по ней была безмерна,
И сердце у меня в груди терзал
Огонь палючий разлученья.
О, да хранит влюбленного Аллах,
Который поборол меня любовью
И знает про тоску мою и горе!