Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— О госпожа моя, в благодарность за гостеприимство твоего сострадательного сердца, оказанное мне, чужой старухе, я поведаю тебе об этих трех предметах. — И, помолчав немного, она сказала: — Знай, о госпожа моя, что, если бы первый из этих предметов был в этом саду, все птицы слетелись бы смотреть на него и все хором запели бы, потому что соловьи, зяблики, жаворонки и малиновки, щеглы и горлицы — все бесконечное число птиц признают его превосходство и красоту. Это, о госпожа моя, Бюльбюль эль-Газар — Говорящая Птица.

Второй несравненный предмет, о госпожа моя, если бы был здесь, в саду, то ветерок, заставляющий петь деревья, остановился бы, чтобы его послушать; и порвались бы струны лютен, арф и гитар в здешних жилищах. И это потому, что ветерок, заставляющий петь деревья в саду, лютни, арфы и гитары, о госпожа моя, признают его совершенство и красоту. Это Поющее Дерево. Ни ветерок, играющий листьями деревьев, ни лютни, ни арфы, ни гитары не издают таких стройных звуков, которые могли бы сравниться с хором тысячи невидимых ртов, заключающихся в листьях Поющего Дерева.

А третий из этих несравненных предметов, о госпожа моя, если бы находился в этом саду, то все воды в них остановили бы свой ропот и журчанье и стали бы смотреть на него. И это потому, что все воды земли, и моря, и ключи, и реки в городах и в садах признают его превосходство и его красоту. Это Вода Золотые Струи.

Да, о госпожа моя, одна капля этой воды, если бросить ее в пустой водоем, раздувается и бьет золотым снопом и не перестает бить и падать, никогда не переливаясь через край водоема. Этой-то золотой водой, прозрачной, как топаз, любит утолять свою жажду Бюльбюль эль-Газар — Говорящая Птица, — и этой же золотой водой, свежей, как топаз, любят утолять свою жажду тысячи невидимых ртов-листьев Поющего Дерева…

Дойдя до этого места в своем рассказе, Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

СЕМЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

И этой же золотой водой, свежей, как топаз, любят утолять свою жажду тысячи невидимых ртов-листьев Поющего Дерева. — И, сказав все это, старуха прибавила: — О госпожа моя, о царевна, если бы все эти дивные вещи находились в твоем саду, как прославилась бы красота твоя, о обладательница роскошных волос!

Когда Фаризада Розовая Улыбка выслушала слова старухи, она воскликнула:

— О благословенное лицо, о мать моя, как все это восхитительно! Но ты не сказала мне, где находятся эти три несравненных предмета?

А старуха, уже вставшая и собиравшаяся уходить, ответила:

— О госпожа моя, эти три чуда, достойные глаз твоих, находятся в одном месте, у границ Индии. Дорога же туда проходит именно позади дворца, в котором ты живешь. Если захочешь послать за ними кого-нибудь, то тебе стоит только сказать человеку, чтобы он шел по этой дороге двадцать дней, и на двадцать первый пусть спросит он у первого встречного: «Где Говорящая Птица, Поющее Дерево и Вода Золотые Струи?» И прохожий непременно укажет это место. Да наградит Аллах твое великодушное сердце обладанием этих созданных для твоей красоты предметов! Уассалам, о благодетельница, о благословенная!

И, сказав это, старуха закуталась в покрывало и удалилась, шепча благословения.

Она была уже далеко, когда Фаризада вышла из задумчивости, в которую погрузило ее известие о таких необыкновенных вещах, и ей пришло на мысль позвать ее или бежать за ней, чтобы получить более точные указания о месте, где они находятся, и о способах их достижения. Но, видя, что уже поздно, она принялась вспоминать каждое слово из немногих полученных указаний, чтобы ничего не забыть. А в душе ее росло непреодолимое желание овладеть этими чудесами или хотя бы взглянуть на них, хотя она и старалась не думать о них. И стала она бродить по аллеям сада и по всем любимым уголкам своим; но все они вдруг лишились своего очарования и показались скучными; а голоса птиц, приветствовавших ее, только докучали ей.

И Фаризада Розовая Улыбка опечалилась, и долго плакала она, гуляя по аллеям.

И по мере того как она шла и падали из глаз ее слезы, на песке оставались их застывшие и превратившиеся в жемчужины капли.

Между тем братья ее, Фарид и Фаруз, возвратились с охоты, и, не найдя сестру свою Фаризаду в жасминной беседке, где она обыкновенно дожидалась их возвращения, они огорчились таким невниманием с ее стороны и принялись искать ее. И увидели они на песке ее застывшие слезы-жемчужины и сказали себе: «О, как огорчена сестра наша! Что же растревожило душу ее? Отчего она так плачет?»

И пошли они по ее следам и нашли ее, всю в слезах, в глубине рощи. И подбежали они к ней и стали ласкать ее, стараясь утешить дорогую сестру. И сказали ей:

— О Фаризада, сестрица, где розы радости твоей и золото веселья твоего? Сестрица, отвечай же!

Фаризада улыбнулась им, так как любила их, — и внезапно крошечная роза распустилась на губах ее, — и воскликнула:

— О братья мои! — но застыдилась и ничего не сказала о своем первом желании.

Они же сказали ей: