Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И наклонился он к ушам Катуля и стал говорить ему слова одобрения; и Катуль ринулся, как людоед, на добычу, а Канмакан со своим копьем шутя одержал победу, так как с первого же удара вонзил свое оружие в живот первому встретившемуся всаднику и вынул это оружие с почкой на конце. То же сделал он и с двумя остальными всадниками — и за их спинами торчало пронзающее копье с почкой на конце. Потом он обратился к невольникам. Но когда они увидели, какая участь постигла их господ, то все бросились лицом на землю и молили о пощаде. А Канмакан сказал им:

— Ступайте! И, не теряя времени, гоните эти стада в такое-то место, где находится моя палатка и мои невольники!

И, предшествуемый стадами и рабами, он продолжал свой путь, и скоро догнал его и товарищ его Сабах, который, исполняя его приказание, не двигался с места во время битвы.

Между тем как они ехали шагом, гоня перед собою невольников и стада, вдруг поднялось облако пыли, и, когда оно рассеялось, они увидели сто всадников, вооруженных по обычаю румов из Константинии.

Тогда Канмакан сказал Сабаху:

— Присмотри за стадом и за невольниками и оставь меня одного справляться с этими неверными!

И бедуин отдалился тотчас же за холм, чтобы исполнить приказание, и Канмакан один поскакал навстречу румским всадникам, которые и окружили его со всех сторон; тогда начальник их, подъехав к нему, сказал:

— Кто же ты, прелестная молодая девушка, так хорошо управляющая боевым конем, между тем как глаза твои так нежны, а щеки так сладки и румяны? Приблизься ко мне, и я поцелую тебя в губы; а потом посмотрим! Приди! Я сделаю тебя царицей всех земель, по которым бродят арабские племена!

Услышав такие речи, Канмакан почувствовал, как краска стыда бросилась ему в лицо, и он закричал:

— За кого же ты принимаешь меня, собака, собачий сын? Если щеки мои не обросли волосами, то рука моя, которую ты почувствуешь, докажет тебе твою ошибку, о слепой рум, не умеющий отличать воинов от молодых девушек!

Тогда начальник сотни воинов приблизился к Канмакану и удостоверился, что, несмотря на белизну его кожи и бархатистость щек, лишенных жестких волос, это, судя по огню глаз, воин, осилить которого было нелегко.

И начальник сотни закричал Канмакану:

— Чье же это стадо и куда едешь ты сам с такою дерзостью и задором? Отдайся в наше распоряжение, или смерть тебе!

Потом он приказал одному из своих всадников подъехать к молодому человеку и взять его в плен. Но не успел подъехать всадник, как тот одним ударом меча перерубил ему пополам тюрбан, голову, тело, а также седло и живот лошади. Затем второй, третий, четвертый всадники подверглись той же участи, когда приблизились к Канмакану.

Увидев это, начальник сотни приказал своим людям отступить, сам же подъехал к Канмакану и закричал ему:

— Ты хорош собой, воин, и доблесть твоя равняется красоте! Я же, Кахрудаш, геройство которого славится во всей Румской стране, я именно за твою храбрость желаю даровать тебе жизнь! Ступай же с миром, потому что ради твоей красоты я прощаю тебе смерть моих людей!

Но Канмакан закричал ему:

— Что ты Кахрудаш, это меня не интересует! Важно только одно: чтобы ты оставил все эти речи и испытал силу моего копья! И знай также, что если ты Кахрудаш, то я — Канмакан ибн Даул Макан бен-Омар аль-Неман!

Тогда христианин сказал ему:

— О сын Даул Макана, я узнал в битвах доблесть твоего отца! Но ты, ты сумел соединить доблесть отца с совершенным изяществом! Уходи же и уводи всю свою добычу! Таково мое желание!

Канмакан же закричал ему:

— Не в моем обычае, о христианин, поворачивать лошадь обратно! Берегись!

И, сказав это, он погладил коня своего Катуля, который понял желание своего господина и, опустив уши и подняв хвост, бросился вперед.

И тогда начался бой между двумя воинами, и кони их сталкивались лбами, как бодаются два барана или как дерутся рассвирепевшие быки. Несколько страшных схваток осталось без последствий. Потом вдруг Кахрудаш изо всех сил метнул копье свое в грудь Канмакану, но Канмакан ловко повернул коня и, вовремя избежав удара, внезапно повернулся и вытянул руку с копьем. И сразу проколол он насквозь живот христианину, так что сверкающее железо вышло из его спины. И навеки исчез Кахрудаш из рядов воинов неверных!

Увидав это, всадники Кахрудаша вверили себя быстроте бега коней своих и исчезли вдали в закрывшем их облаке пыли.

Тогда Канмакан, вытерев копье свое о распростертые на земле тела, продолжал путь свой, сделав знак Сабаху, чтобы он гнал вперед стада и невольников.

И как раз после этого подвига Канмакан встретил негритянку, бродившую по пустыне и переходившую от племени к племени, рассказывая были в палатках и сказки при свете звезд. Канмакан, так много слышавший о ней раньше, попросил ее зайти отдохнуть в палатку и рассказать что-нибудь веселящее ум и радующее сердце. И старуха-бродяга ответила:

— Расскажу в знак дружбы и уважения!

Потом она села рядом с ним на циновку и рассказала

ПОВЕСТЬ О ЛЮБИТЕЛЕ ГАШИША