Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Выдержки, тобою приведенные, вполне точны, о шейх. И я признаю вместе с тобой, что Аллах в Книге Своей отдает предпочтение мужчинам перед женщинами. Но только Он ведь ничего не обозначил и говорил вообще. Если ты во всем ищешь совершенства, то почему же берешь только отроков? Ты бы должен был скорее предпочесть бородатых мужей, почтенных шейхов с морщинистым челом, ибо они ведь ушли гораздо далее по пути совершенства.

Он же ответил:

— Да, конечно, о госпожа моя! Но я не сравниваю здесь стариков со старухами; дело идет не о них, а лишь об отроках, к которым я прихожу путем правильного умозаключения. Ибо ведь ты согласишься, о госпожа моя, что ничто в женщине не может сравниться с совершенствами прекрасного юноши, с гибким станом его, с тонкими членами его, с сочетанием нежных красок на щеках его, с прелестью улыбки его и с очарованием голоса его. Впрочем, сам пророк, чтобы предостеречь нас от столь явного заблуждения, сказал: «Не останавливайте взглядов ваших на безбородых юношах, ибо глаза их пленительнее, чем очи гурий».

Ты знаешь, кроме того, что высшая похвала, какую можно сделать красоте молодой девушки, — это сравнить ее с прекрасным отроком. Ты, конечно, знаешь стихи, в которых поэт Абу Нувас говорит обо всем этом, и стихи, где сказано: «Она обладает бедрами юноши и покачивается ими под легким ветерком, как под дыханьем севера качаются ветви».

Итак, если очарование отроков не превосходит прелести юных девушек, то почему поэты используют его для сравнения?

Сверх того, тебе небезызвестно, что юноша не только хорошо сложен, но еще умеет пленять сердца наши обаянием речи своей и изяществом манер. Притом он бывает так обворожителен, когда молодой пушок начинает оттенять его губы и щеки, где сочетаются лепестки роз. И можно ли найти на свете что-нибудь, что могло бы сравниться с очарованием, которое исходит от него в это время? Насколько прав был поэт Абу Нувас, восклицая:

Говорили мне они, завистливые клеветники его:
— Волосинки делают шероховатыми губы его!
Я сказал им:
— Как велико ваше заблуждение! Как можете вы видеть
в этом украшении недостаток?!
Этот пушок оттеняет белизну лица и зубов его,
как зеленый убор оттеняет блеск жемчужин.
Это восхитительный знак того,
что тело его получило новые силы!
Розы дали торжественную клятву никогда не стирать с ланит
его дивных красок своих.
Веки его говорят с нами красноречивее, чем уста, и брови его
умеют давать ответ вполне определенный.
Волосинки, которые служат предметом вашего злословия,
вырастают лишь для того, чтобы сохранить
прелести его и уберечь их от грубых взглядов ваших.
Они придают вину уст его большую сладость;
и зелень его бороды на серебре ланит его прибавляет
новый веселый оттенок, чтобы пленять нас.

И другой поэт сказал:

Завистники говорили мне:
— Как слепа твоя страсть!
Разве ты не видишь, что волосы уже покрывают щеки его?

Я сказал им:

— Если бы белизна лица его не была смягчена мягким
оттенком этого пуха, его блеск не смог бы сохраниться.
И кроме того, как я мог, полюбив почву,
на которой ничего не росло, отказаться от нее после того,
как она расцвела весной?!

И другой поэт сказал:

Я не оставил друга моего, когда на ланитах его
были только розы.
Как же покину я его, когда вокруг этих роз
выросли мирты и фиалки?!

Наконец, еще один из тысячи других сказал:

Он проливает кровь сердец мечом из лепестков нарцисса,
ножны и перевязь которого позаимствовал у мирта.
Совершенства его вызывают столько зависти,
что сама красота желала бы превратиться в ланиты,
покрытые легким пушком!