Тысяча и одна ночь. В 12 томах

А она села в свой паланкин, и караван тронулся в путь. Они проехали долины и пустыни, ровные места и высокие горы и достигли таким образом моря Бахр-эль-Конуз, на берегу которого разбили свои палатки; и построили они большой корабль, на который посадили молодую девушку и ее свиту.

И приказал визирь ведшим караван людям, чтобы, водворив молодую девушку во дворце на вершине горы, они вернулись на берег и сломали корабль. И они не осмелились ослушаться и в точности исполнили приказ, а потом вернулись к визирю и стали плакать от жалости.

Вот и все о них.

Что же касается Радости Мира, то, проснувшись на другой день, он не забыл совершить утреннюю молитву, а потом сел на коня, чтобы, по обыкновению, отправиться на службу к царю. Проезжая мимо ворот визиря, он заметил на них стихи и едва не лишился чувств, прочитав их; и огонь загорелся в его потрясенных внутренностях. Он вернулся к себе, но был так встревожен и так взволнован, что не находил себе места. А когда стемнело, он, боясь, чтобы домашние не заметили, в каком он состоянии, поспешно вышел из дому и, полный забот и тревог, пошел куда глаза глядят.

И шел он так всю ночь и часть утра до тех пор, пока сильный зной и мучительная жажда не заставили его немного отдохнуть. Как раз в это время он подошел к берегу ручья, над которым стояло тенистое дерево, сел здесь и зачерпнул в ладонь воды, чтобы напиться. Но когда он поднес к губам эту воду, она показалась ему безвкусной; и почувствовал он, что лицо его изменилось и побледнело; и увидел он, что ноги его распухли от ходьбы и усталости. Тогда он заплакал, и слезы ручьями текли у него по щекам; и он произнес такие стихи:

Любовью друга опьянен влюбленный.
И опьяненье это возрастает
От глубины желания его.
С безумьем в сердце бродит он уныло,
Нигде себе не находя приюта,
И в пище вкуса не находит он.
Ужель влюбленный может жить счастливым
Вдали от друга?! Это было б чудом!
Я весь киплю, с тех пор как в сердце мне
Любовь вселилась; омывают щеки
Мне горьких слез горячие потоки.
Когда ж, когда я вновь увижу друга,
Кого-нибудь из племени его,
Чтоб облегчить истерзанное сердце?

Произнося эти стихи, Радость Мира плакал так, что смочил землю; потом он встал и пошел дальше. И вот в то время как, глубоко огорченный, шел он по долинам и пустыням, он вдруг увидел перед собою льва с густой гривой, со страшною шеей, с головой, огромной, как купол, с пастью шире ворот и с зубами, подобными слоновым клыкам. Увидев это, он ни минуты не сомневался в том, что погиб; и повернулся он в сторону Мекки, произнес исповедание веры и приготовился к смерти. Однако в эту самую минуту он вспомнил, что читал когда-то в старых книгах, что на льва действуют ласковые слова, что он чувствителен к лести и что именно таким путем дает приручить себя. И стал он тогда ему говорить:

— О лев лесов и долин! О лев неустрашимый! О вождь, которого боятся смелые! О царь зверей! Ты видишь перед своим величием несчастного влюбленного, разбитого разлукой, доведенного страстью до безумия. Выслушай же мои слова и сжалься над моей тоскою и над горем моим!

Когда лев услышал эту речь, он сделал несколько шагов назад, сел, поднял голову на Радость Мира и принялся играть хвостом и передними лапами. Заметив эти движение льва, Радость Мира прочитал такие стихи:

О лев пустыни знойной! Неужели
Меня убьешь ты прежде, чем найду
Я вновь того, кто покорил мне сердце?!
Я не добыча ценная, и даже
Я не жирен — мое иссякло тело
В разлуке с другом, и разбито сердце!
На что тебе такой живой мертвец,
Которому лишь саван будет впору?!
О страшный в битве и суровый лев!
Меня обидев, радость ты доставишь
Моим врагам, завистникам коварным!
Я лишь любовник бедный, утонувший
В своих слезах, и сердце мне разбила
Разлука с другом. Что-то сталось с ним?
О грустные ночей бессонных мысли!
Я сам не знаю, жив ли я еще?

Выслушав эти стихи, лев встал…

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ЧЕТЫРЕСТА ЧЕТВЕРТАЯ НОЧЬ,

она сказала: