О дикий голубь девственных лесов,Влюбленных брат, товарищ нежных душ,Привет тебе! О, знай, я обожаюПрелестную газель с блестящим взглядом,Проникнувшим мне в сердце так глубоко,Как лезвие дамасского меча!Ее любовь мне внутренность спалила,Недугом тяжким истощила тело.Уже давно не нахожу я вкусаВ питье и пище и лишен я сна.Терпенье и здоровье стали чуждыМоей душе — их заменила страсть.О, как найду в себе еще я силы,Чтоб жить вдали от милой? Ведь онаМой свет, и жизнь, и все мое желанье!Когда голубь услышал эти стихи, он вышел из задумчивости своей, принялся стенать и ворковать так жалобно и печально, что, казалось, слышался голос человека, произносящего следующие стихи:
Любовник юный, ты напоминаешьМне дни минувшей юности моей,Когда меня чудесной красотоюИ прелестью цветущих юных формПленял мой друг. Его сребристый голосСреди ветвей зеленых заставлялМеня забыть аккорды нежной флейты!Но вот однажды он попался в сетиОхотника и пойман был. ТогдаМой друг вскричал: «О сладкая свобода,О счастье, улетевшее навеки!»Но я питал надежду, что охотникПочувствует, быть может, состраданьеК моей любви и друга мне вернет.Он был жесток! И с той поры страданьяМои безмерны и мои желаньяПитаются огнем разлуки тяжкой!О, да хранит Всеблагостный АллахВлюбленных жалких, мучимых жестокоТакою же тоскою, как моя!Один из них, увидев, как печальноСижу я в клетке, сжалится, быть может,И, клетку ненавистную раскрыв,Вернет меня тоскующему другу!Тогда Радость Мира обратился к своему другу, испаганьскому евнуху, и сказал ему:
— Что это за дворец? Кто живет в нем? И кто построил его?
Тот же ответил:
— Его построил визирь царя такого-то для своей дочери, чтобы оберечь ее от событий времени и превратностей судьбы. И поселил он ее здесь с ее слугами и приближенными. Здесь отворяют ворота только раз в год, когда нам присылают съестные припасы.
Услыхав эти слова, Радость Мира подумал в душе своей: «Я достиг своей цели. Но как тяжело не видеть так долго милую!»
Это все, что было с ним.
А с Розой в чаше было вот что. С тех самых пор, как привезли ее в этот дворец, она перестала находить удовольствие в пище и питье и потеряла сон. Вместо покоя она еще сильнее стала мучиться страстными желаниями; целые дни бегала она по дворцу и искала какого-нибудь выхода, но поиски эти оставались безуспешными. И однажды, придя в отчаяние, она произнесла такие стихи:
Чтобы меня измучить, заточилиОни меня от милого вдалиИ муками ужасными терзают.Они сожгли мне сердце пылом страстиИ в неприступных башнях заточили,Построенных на каменной скале,Средь мрачных бездн бушующего моря.Ужели этим даровать забвеньеОни хотели?! Ведь моя любовьОт этого окрепла лишь сильнее!Как я могу забыть?! Ведь всем страданьямМоим причиной взгляд один, что броситьУспела я на милые черты!В печали дни текут мои, и ночи,Бессонные, полны тяжелых дум!В разлуке с другом лишь воспоминаньеМне утешеньем служит. О, когда жеСоединит нас властная судьба?И потом Роза в чаше умолкла и поднялась на террасу дворца…
На этом месте своего рассказа Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.
Но когда наступила
ЧЕТЫРЕСТА ДЕВЯТАЯ НОЧЬ,
она сказала: