Тысяча и одна ночь. В 12 томах

— Поскольку ты, о молодой человек, сумел раскрыть смысл брака сына Востока с дочерью Запада, ты и на этот раз избежал смерти, висящей над головой твоей. Но можешь ли ты сказать теперь, что придает талисманам их свойства?

И юноша, сидя коне своем, отвечал:

— О царевна, талисманы обязаны своими поразительными свойствами буквам, начертанным на них, ибо буквы имеют отношение к духам, и нет ни одной буквы в языке, которая бы не управлялась каким-нибудь духом. И если ты меня спросишь, что такое дух, я скажу тебе, что это луч, или эманация, свойств всемогущества и атрибутов Всевышнего. И духи, населяющие мир вещественный, управляют духами, живущими в мире небесном, а духи, населяющие мир небесный, управляют духами подлунными. И буквы образуют слова, слова — изречения; и именно эти духи, представленные буквами и собранные в изречениях, начертанных на талисманах, которые и производят чудеса, удивляющие обыкновенных людей, но нисколько не смущающие мудрецов, знающих всю силу слов и знающих, что слова управляют всем в мире и что слова, написанные или произнесенные, могут низвергнуть царей и разрушить их царства.

Услышав эти слова юноши, которые толпа приняла с восклицаниями восторга и удивления, царевна сказала:

— Ты отличился, о молодой человек, изложив мне все могущество слов и изречений, управляющих миром и более могущественных, чем цари. Но сможешь ли ты мне ответить на следующий вопрос? Сумеешь ли ты сказать мне, кто такие вечные враги?

И юноша, сидя на коне своем, отвечал:

— О царевна, я не скажу тебе, что вечные враги небо и земля, ибо промежуток, разделяющий их, не есть промежуток действительный, и расстояние, положенное между ними, не есть расстояние действительное, потому что этот промежуток и это расстояние, представляющиеся нам целыми пропастями, могут быть наполнены в одно мгновение и небо может соединиться с землею менее чем в мгновение ока, ибо, для того чтобы исполнить это, вовсе не нужны ни войска джиннов или существ человеческого рода, ни мириады крыльев, но нужно нечто более могущественное, чем все силы джиннов и людей, и более легкое, чем крылья орла и голубя, — нужна молитва. И я не скажу тебе, о царевна, что вечные враги ночь и день, потому что их поочередно соединяет утро и разъединяют сумерки. И я не скажу тебе, что вечные враги душа и тело, потому что, если мы и знаем одно, мы совершенно не знаем другого, и невозможно выражать свое мнение о том, чего мы не знаем. Но я утверждаю, о царевна, что вечные враги — жизнь и смерть, ибо обе они одинаково зловредны: как та, так и другая обращают всех тварей в свою игрушку и сражаются друг с другом насчет этой игрушки, которая в конце концов остается истинной жертвой этой игры, тогда как сами играющие растут и преуспевают. Это поистине вечные враги, враги друг другу и враги всем созданиям.

И, услышав эти слова юноши, вся толпа закричала в один голос:

— Хвала Тому, Кто одарил тебя такой мудростью и украсил дух твой, и разум твой, и ученость твою!

И царевна, сидевшая посреди молодых девушек, одетых, как и она, в царский пурпур, сказала:

— Ты отличился, о молодой человек, в твоем ответе о вечных врагах, о врагах взаимных и всего сущего. Но я не уверена, сумеешь ли ты ответить на вопрос, который я тебе сейчас предложу. Можешь ли ты действительно сказать мне, какое дерево имеет двенадцать ветвей, несущих каждая две грозди: одну из тридцати ягод белых, другую из тридцати ягод черных?

И юноша отвечал без раздумья:

— Этот вопрос, о царевна, может быть разрешен даже ребенком. Ибо это дерево есть не что иное, как год, имеющий двенадцать месяцев, состоящих каждый из двух частей, двух гроздьев; тридцать черных ягод одной грозди — это тридцать ночей; тридцать белых ягод другой — тридцать дней.

И после этого ответа, принятого, как и предыдущие, с удивлением, царевна сказала:

— Ты отличился, о молодой человек. Но сумеешь ли ты сказать мне, что это за земля, которая видела солнце всего один раз?

— Это дно Красного моря, которое должно было пропустить детей Израиля по повелению Мусы[32], — молитва и мир над ним!

— Да, верно. Но можешь ли ты мне сказать, кто изобрел гонг?

— Гонг изобрел Нух[33], находясь в ковчеге.

— Да. Но сумеешь ли ты сказать мне, какое действие незаконно, производится ли оно или не производится?

— Это молитва пьяного человека.

— Какое место на земле ближе всего к небу? Гора это или равнина?

— Это святая Кааба в Мекке.

— Ты отличился. Но можешь ли ты разгадать, что это за горечь, которую нужно скрывать?

— Это бедность, о царевна! Ибо, хотя я и молод еще, я уже испытал бедность, и, хотя я сын царя, я уже отведал ее горечи. И я нашел, что она горче мирры и полыни. И ее должно скрывать от всех глаз, ибо друзья и соседи посмеются первые; и жалобы не возбудят ничего, кроме презрения.

— Ты сказал это справедливо и так, как я сама об этом думаю. Но можешь ли ты сказать мне, что дороже после здоровья?