Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Что же касается сорока разбойников, то после довольно продолжительного пребывания их в скале, в которой они исчезли на глазах Али-Бабы, подземный шум, напоминавший отдаленные громовые раскаты, явился признаком их приближения. И наконец скала раздвинулась опять и пропустила их всех, числом сорок вместе с их предводителем во главе. И у каждого в руках была пустая сумка. И все они вернулись к своим коням и вскочили на них верхом, привязав к седлам пустые сумки. И предводитель их повернулся к входу в пещеру и сильным голосом произнес формулу:

— Сезам, затворись!

И обе половины скалы соединились и слились вместе без всякого следа разделения. И все отправились обратно тем же путем, которым приехали, со своими смоляными лицами и свиными бородами.

Вот и все, что было с ними.

Но что касается Али-Бабы, то благоразумие, ниспосланное ему среди других даров Аллаха, не покинуло его и здесь, в его засаде, несмотря на желание разыскать ослов своих. Ибо он говорил себе: «Эти ужасные разбойники-грабители могут очень легко, забыв что-нибудь в своей пещере, неожиданно возвратиться по своим следам и захватить меня здесь. И тогда, йа Али-Баба, ты узнаешь, что значит такому бедняге, как ты, становиться на пути таких могущественных господ».

И, размышляя таким образом, Али-Баба удовольствовался тем, что следил взором своим за грозными всадниками до тех пор, пока они не скрылись из глаз его. И прошло еще довольно много времени после того, как они совершенно исчезли, и после того, как в лесу водворилась успокоительная тишина, и только тогда он решился сойти со своего дерева. И он сделал это с тысячей предосторожностей и оглядываясь направо и налево каждый раз, как ему приходилось переступать с ветки на ветку.

И, сойдя на землю, Али-Баба приблизился к этой скале на цыпочках, сдерживая свое дыхание. И он хотел прежде всего пойти посмотреть на ослов своих, чтобы успокоиться относительно их, так как они были всё его достояние и хлеб детей его, но в сердце его разожглось небывалое еще до того любопытство ко всему, что он только что видел и слышал. А впрочем, то была судьба его, непреклонно толкавшая его на это приключение.

И вот, приблизившись к скале, Али-Баба осмотрел ее сверху донизу и убедился, что она была совершенно гладкая и не имела ни малейшего отверстия, даже величиной с укол иглы. И он сказал себе: «Однако же здесь-то и вошли сорок разбойников, и я видел собственными глазами, как они исчезли здесь. Йа Аллах! Какая ловкость! И кто знает, не вошли ли они в эту пещеру при помощи всевозможных талисманов, которых я не знаю, за исключением первых слов».

Потом он подумал: «Клянусь Аллахом! Я хорошо запомнил формулу открывания и формулу закрывания! Что, если я сделаю маленькую попытку, только чтобы узнать, имеют ли мои уста ту же силу, как уста этого великана-разбойника?»

И, забыв прежнюю свою робость, так как его звал голос судьбы его, дровосек Али-Баба повернулся к скале и сказал:

— Сезам, отворись!

И хотя эти магические слова были произнесены неуверенным голосом, скала разделилась и широко раздвинулась. И Али-Баба в чрезвычайном страхе уже хотел было повернуться спиной ко всему этому и броситься бежать, но сила судьбы остановила его у отверстия и заставила заглянуть туда. И вместо того чтобы увидеть пещеру мрака и ужаса, он, к необыкновенному своему удивлению, неожиданно заметил, что перед ним открыт широкий коридор, выходящий в обширную залу, покрытую сводами, высеченную в той же скале и залитую светом через угловатые отверстия, проделанные наверху. И шаг за шагом он решился войти в это место, которое на первый взгляд не представляло ничего угрожающего. И он произнес умилостивительное изречение:

— Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного! — которое укрепило его окончательно, и без особенного страха он приблизился к сводчатой зале.

И лишь только он вошел туда, то увидел, что обе половинки скалы соединились без всякого шума и совершенно закрыли выход. Но это не обеспокоило его, хотя он и не отличался мужеством и стойкостью. И он подумал, что отныне он может благодаря магической формуле заставлять открываться перед собою все двери. И он спокойно отправился рассматривать все открывшееся перед его глазами.

И он увидел, что вдоль всех стен, поднимаясь до самых сводов, лежали груды богатейших товаров: и тюки шелковых тканей и парчи, и мешки со всевозможными съестными припасами, и огромные сундуки, наполненные до краев серебряными деньгами, и другие, полные слитков серебра, и еще другие, наполненные золотыми динариями и слитками золота.