Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И поскольку все эти сундуки и мешки не могли вместить собранных здесь богатств, то весь пол был покрыт грудами золота, золотых и серебряных вещей и всевозможных драгоценностей, так что нельзя было ступить ногою, не задев какой-нибудь драгоценной вещи или не наткнувшись на кучу золота. И Али-Баба, который еще во всей своей жизни не видел настоящего цвета золота и не знал его запаха, удивлялся всему этому до пределов удивления. И, увидав все эти сложенные здесь сокровища и бесчисленные предметы роскоши, самый незначительный из которых был достоин украшать дворец любого из царей, он сказал себе, что эта пещера должна была служить складочным местом для всего этого не годы, но столетия и что она, вероятно, была убежищем для целых поколений разбойников, сыновей разбойников, восходящих до мародеров Вавилона.

И когда Али-Баба немного пришел в себя от своего удивления, он сказал себе: «Клянусь Аллахом, йа Али-Баба, вот когда лицо судьбы твоей прояснилось, и она перенесла тебя от твоих ослов и от твоего хвороста прямо в ванну из золота, какую могли видеть разве только Сулейман и Искандер Двурогий! И ты сразу узнал и магическую формулу, и воспользовался ее свойствами, и открыл двери скалы и сказочной пещеры, о благословенный дровосек! Велика милость Воздаятеля, сделавшего тебя обладателем всех этих богатств, собранных здесь преступлениями целых поколений воров и разбойников. И если все это пришло, то только для того, чтобы отныне ты мог вместе с семьей твоей иметь пристанище от нужды, делая лучшее употребление из этого наворованного и награбленного золота».

И, размышляя так согласно со своей совестью, Али-Баба наклонился к одному из мешков с жизненными припасами, высыпал из него содержимое и наполнил его золотыми динариями и другой золотой монетой, не обращая внимания на золото и другие ценные предметы. И он взвалил этот мешок себе на спину и вынес его в конец коридора. Потом он возвратился в сводчатую залу и наполнил таким же образом второй мешок, потом третий, потом еще несколько — сколько могли, по его мнению, снести без особенного усилия три осла его. И, сделав это, он повернулся к выходу из пещеры и сказал:

— Сезам, отворись!

И тотчас же обе створки каменных дверей раздвинулись во всю ширину, и Али-Баба выбежал, чтобы разыскать ослов своих и привести их к входу в пещеру. И он нагрузил их мешками, которые он позаботился хорошенько укрыть сверху сучьями. И когда он закончил это занятие, он произнес формулу закрытия — и обе половинки скалы тотчас же соединились.

Тогда Али-Баба погнал перед собою ослов, навьюченных золотом, понукая их голосом, полным уважения, и нисколько не досаждая им проклятиями и оскорблениями, как это он делал обыкновенно, ступая по их следам. Ибо хотя Али-Баба, как все погонщики ослов, и называл их различными непристойными именами вроде «о поклонник зебба», «сучий потрох» или «исчадие ада», то делал он это вовсе не с целью обидеть, потому что он любил их как собственных детей, но просто чтобы заставить их быть внимательнее к его увещеваниям. Но на этот раз он чувствовал, что по всей справедливости он не может приложить к ним ни одного из подобных прозвищ, ибо они несли на своих спинах больше золота, чем могло быть в казне султана.

И, ни разу не ударив их, он совершил вместе с ними путь до города.

На этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ НОЧЬ,

она сказала:

Он, ни разу не ударив их, совершил вместе с ними путь до города.

И вот, приблизившись к своему дому, Али-Баба увидел, что ворота его заперты на большую деревянную щеколду, и он сказал:

— Не попробовать ли на них свойство волшебной формулы? — и произнес: — Сезам, отворись!

И тотчас же щеколда соскочила, и ворота раскрылись во всю ширину. И Али-Баба, не уведомляя никого о своем прибытии, вошел вместе с ослами на маленький дворик своего дома. И он сказал, повернувшись к воротам:

— Сезам, затворись!

И ворота, повернувшись на своих петлях, закрылись сами собою и без всякого шума на щеколду. И Али-Баба таким образом убедился, что отныне он сделался обладателем несравненной тайны, одаренной мистической силой, приобретение которой стоило ему всего лишь преходящего волнения от вида отталкивающих лиц сорока разбойников с их ужасным предводителем.

Когда жена Али-Бабы увидела во дворе ослов и Али-Бабу, занятого разгрузкой их, она побежала к нему и, всплеснув от неожиданности руками, воскликнула:

— О муж, как мог ты отпереть ворота, когда я сама заперла их на щеколду? Имя Аллаха над всеми нами! И что ты привез в этот благословенный день в этих полных мешках, таких тяжелых, каких я еще не видала в нашем доме?

И Али-Баба, не отвечая на первый вопрос, сказал:

— Эти мешки посланы нам Аллахом, о жена. И ты лучше помоги мне внести их в дом, вместо того чтобы беспокоить меня расспросами о воротах и щеколдах.