Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Ибо Кассим был совершенно ослеплен, и весь дух его был захвачен открытием этих сокровищ, и он забыл слово, которое следовало произнести. И это безнадежно погубило его. И он повторял много раз:

— Ячмень, отворись! Ячмень, отворись!

Но скала оставалась закрытой.

Тогда он сказал:

— Овес, отворись!

И скала не пошевелилась.

Тогда он сказал:

— Боб, отворись!

Но в скале не появилось ни малейшей щелки.

И Кассим начал терять терпение и закричал одним духом:

— Рожь, отворись! Просо, отворись! Горох, отворись! Маис, отворись! Греча, отворись! Пшеница, отворись! Рис, отворись! Вика, отворись!

Но гранитная дверь оставалась закрытой. И Кассим в чрезвычайном ужасе, видя себя запертым здесь и потерявшим магическую формулу, начал произносить перед бесстрастной скалой все имена злаков и всевозможных разновидностей семян, какие только разбросаны рукою Сеятеля по лицу земли с самого создания мира. Но гранит оставался непреклонным. Ибо недостойный брат Али-Бабы среди всех семян забыл только одно, то самое, которому была присвоена магическая сила, — мистический сезам.

И так всегда бывает рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, что судьба ослепляет память злых, похищает у них всякую ясность и отнимает у них зрение и слух по воле Всемогущего, ибо пророк — да будет над ним благословение и избраннейшие «салам»! — сказал, говоря о злых: «Аллах отнимет у них дар ясности Своей и оставит их блуждать во тьме. Тогда, слепые, глухие и немые, они не смогут возвратиться по следам своим». А впрочем, посланник — да содержит его Аллах в милости Своей! — сказал еще о них же: «Сердце их и уши их заперты печатью Аллаха, и очи их закрыты повязкой. Для них уготованы страшные муки».

И вот злой Кассим, который никак не ожидал такого злополучного происшествия, увидел, что он уже не обладает могущественной формулой, и, чтобы найти ее вновь, принялся ворочать во все стороны мозгами, но совершенно бесполезно, потому что память его навсегда потеряла магическое название. И тогда он совершенно отдался во власть страху и ярости, и оставил наполненные золотом мешки, и начал метаться во всех направлениях по пещере и искать какого-нибудь выхода. Но он всюду встречал только безнадежно гладкие гранитные стены. И, как у бешеного животного, на губах у него появилась пена и кровь, и он начал с отчаяния грызть свои пальцы. Но это была еще не вся кара, ибо ему предстояло еще умереть. И это не замедлило произойти.

И действительно, в полуденный час сорок разбойников возвратились к своей пещере, как это они делали ежедневно.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила наступление утра и скромно умолкла.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Как и обычно, в полуденный час сорок разбойников возвратились к своей пещере. И вот тут они увидели, что к деревьям привязаны десять мулов, нагруженных большими сундуками. И тотчас же по одному знаку своего предводителя они грозно обнажили сабли и погнали коней своих во весь опор к входу в пещеру. И тут они соскочили с коней и начали блуждать по всем направлениям вокруг скалы, чтобы найти человека, которому могли бы принадлежать мулы. Но так как все их поиски ни к чему не привели, то предводитель решил войти в пещеру. И он простер свою саблю по направлению к невидимой двери, произнося магическую формулу, и скала разделилась на две половины, которые раздвинулись в разные стороны.

И вот Кассим, который услышал топот коней и восклицания удивления и гнева разбойников, не сомневался более в своей безвозвратной гибели. Но все-таки, так как душа его была ему дорога, он захотел сделать попытку спасти ее. И он забрался в угол, приготовившись броситься оттуда в первый удобный момент. И вот лишь только было произнесено слово «сезам», и он услышал его, проклиная короткую свою память, и лишь только он увидел, что выход открылся, он бросился оттуда, точно баран, опустив голову, с таким неистовством и неосмотрительностью, что толкнул самого предводителя сорока разбойников, который и растянулся тут же во всю длину свою. Но при своем падении этот ужасный исполин увлек вместе с собою Кассима и схватил его одной рукой за лицо и другой за живот. И в то же время остальные разбойники пришли на помощь и схватили за все, за что могли схватить зачинщика драки, и отрубили своими саблями все, за что схватили его. И таким образом в мгновение ока Кассим был разделен на части — ноги, руки, голову и туловище, — и он испустил дух раньше, чем успел что-либо сообразить. Ибо такова была судьба его.

Вот и все, что случилось с ним.