Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Что же до моей колченогости, то скажу вот что. Несколько оправившись от ожогов, я вернулся в школу, где, как никогда, был строг и суров по отношению к ученикам своим, чьи шалости необходимо было пресекать. И когда поведение одного из них оставляло желать лучшего, я спешил исправлять его ударами палки. Поэтому я научил их такому к себе уважению, что, когда мне случалось чихнуть, они тут же оставляли свои книги и тетради, вскакивали и, скрестив руки, кланялись мне до земли, восклицая: «На здоровье! Благословение!» И я отвечал, конечно: «И вам того же!» И я также научил их тысяче других вещей, столь же полезных, как и поучительных. Ведь мне не хотелось, чтобы деньги, которые давали мне родители на их воспитание, были потрачены зря. И я надеялся таким образом сделать из них прекрасных подданных и респектабельных торговцев.

Так вот однажды в выходной день я повел их на прогулку, и мы прошли чуть дальше обычного. И оттого что мы долго шли, мы все сильно притомились. И поскольку мы как раз подошли к колодцу, я решил спуститься в него, чтобы утолить жажду прохладной водой, которая находилась внутри, и достать из него, если удастся, ведро воды для учеников своих.

И поскольку веревки у нас не было, я взял у учеников все их тюрбаны и, сделав из них довольно длинную веревку, обвязал ею себя за талию и приказал ученикам спустить меня в колодец. И они тотчас повиновались мне. И я повис над отверстием колодца, а они начали осторожно спускать меня, чтобы моя голова не ударилась о каменные стенки. И вот переход от тепла к прохладе и от света к темноте заставил меня чихнуть, и я не мог подавить этот свой чих. А ученики мои то ли непроизвольно, то ли по привычке, то ли по озорству разом отпустили веревку и, как это делали в школе, скрестили руки и воскликнули:

— На здоровье! Благословение!

Но я едва успел им ответить, как тяжело ударился о дно колодца. А поскольку воды в нем было немного, я не утонул, а лишь сломал обе ноги и плечо, в то время как ученики мои, испуганные то ли своим озорством, то ли неосторожностью, задали стрекача. И я издавал такие крики от боли, что несколько прохожих, привлеченных этими звуками, вытащили меня из колодца. И поскольку я находился в весьма жалком состоянии, они посадили меня на осла и отвезли домой, где я мучился довольно долго. Однако я так и не оправился после этого несчастного случая. И я вряд ли смогу вернуться к своей работе школьного учителя.

И потому, о эмир правоверных, я был вынужден просить милостыню, чтобы жена моя и дети мои не умерли с голоду.

И в таком положении ты и увидел меня на багдадском мосту и великодушно помог мне.

Такова моя история.

И когда искалеченный учитель с разрезанным ртом закончил рассказывать о причинах, по которым он стал калекой, меченосец Масрур отвел его к остальным приглашенным. И тогда слепой, которого они встретили на мосту, вышел вперед, нащупывая землю между рук халифа, и по отданному ему приказу рассказал то, что должен был рассказать. И он начал так:

ИСТОРИЯ СЛЕПОГО, ПОЛУЧАВШЕГО ПОЩЕЧИНЫ НА МОСТУ

Знай, о эмир правоверных, что я, со своей стороны, во времена моей юности был проводником верблюдов. И благодаря своему труду и упорству я оказался владельцем восьмидесяти прекрасных верблюдов. И я сдавал их в аренду караванам и для торговых дел между странами, и на время паломничества, так что это приносило мне большой доход и позволяло из года в год увеличивать мой капитал и собственность. И с каждым днем мое желание стать еще богаче увеличивалось вместе с моей прибылью, и я мечтал только о том, чтобы стать самым богатым из верблюжьих проводников в Ираке.

Так вот в один из дней, когда я возвращался из Басры порожняком со своими восьмьюдесятью верблюдами, которых я привел груженными товарами в Индию, я остановился у резервуара с водой, чтобы дать им напиться и попастись поблизости, и я увидел, что ко мне приближается дервиш. И этот дервиш подошел ко мне с радушием и после приветствий с обеих сторон подсел ко мне. И мы разделили наши припасы и по обычаям пустыни вместе приступили к трапезе. После чего мы принялись размышлять о том о сем и расспрашивать друг друга о нашем путешествии и его предназначении. И он сказал мне, что направляется в Басру, а я сказал ему, что еду в Багдад. И когда между нами воцарилась доверительная близость, я рассказал ему о своих делах и заработках и поделился с ним своими планами по увеличению богатства и достатка.

И дервиш, позволив мне выговориться, посмотрел на меня с улыбкой и сказал:

— О господин мой Баба Абдаллах, какие большие усилия ты предпринимаешь, чтобы достичь столь несоизмеримый результат, когда иногда достаточно одного поворота дороги, чтобы судьба в мгновение ока сделала тебя не только богаче всех проводников верблюдов в Ираке, но и могущественнее всех королей земли, вместе взятых. — Потом он добавил: — О мой господин Баба Абдаллах, ты когда-нибудь слышал о скрытых сокровищах и подземных богатствах?

И я ответил: