Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Я молчалив, это правда.
Иногда я бываю очень мрачным.
Конечно, я не соловей,
напичканный всякими глупостями,
чье непрекращающееся пение
утомляет птиц
и несдержанность языка
привлекает все несчастья.
Я верен правилам молчания.
Скупость языка — это, пожалуй,
единственная моя заслуга,
а добросовестное выполнение
своих обязанностей, возможно,
единственное мое совершенство.
Плененный людьми, я замкнут
и никогда не раскрываю им глубин мыслей своих.
Никогда они не увидят меня плачущим
по прежней жизни моей.
Обучение — вот что для меня новая жизнь.
Кроме того, мой хозяин любит меня, и,
опасаясь, как бы мои холодность и сдержанность
не переродились в ненависть,
он закрывает мне глаза капюшоном,
следуя строкам Корана:
«Не расширяй зрение».
Он привязывает язык мой к клюву,
ибо в Коране сказано:
«Не мели языком».
Наконец, он стягивает мои ноги путами,
ибо в Коране сказано:
«Не ходи по земле горделиво».
Я страдаю от этого, но всегда молчу
и не жалуюсь — терплю зло человеческое.
И под мраком капюшона
наконец созревают мысли мои,
обучение заканчивается.
И тогда цари — слуги мои,
их царственная длань — отправная точка полета моего,
а запястья — под гордыми ногами моими.

— А теперь, если хотите, о мои повелители и повелительницы, я расскажу вам песню лебедя, она короткая.

Я властелин своих желаний,
в моем распоряжении воздух, земля и вода.
Мое тело — снег, моя шея — лилия,
а мой клюв — шкатулка из золотистого янтаря.
Моя царственность создана из белизны,
одиночества и достоинства.
Я знаю тайны вод, подземных сокровищ и морских чудес.
И пока я путешествую и плыву под собственными парусами,
тот несчастный, живущий на берегу
и никогда не собирающий жемчужин моря,
может довольствоваться только пеной прибоя.

— А теперь, если хотите, о мои повелители и повелительницы, я расскажу вам песню пчелы. Вот она: